Сергей Стеблиненко - Байки старого боцмана

Михелев точил зуб на Берембойма давно. На это были две причины.

Во-первых, из-за каютной номерной Клавы, во-вторых, из-за коллекции.

Клава вышла на работу недавно. Простая деревенская дивчина, случайно попавшая на пароход, просто кипела от избытка здоровой степной молодости. Замещавшему капитана Михелеву нетрудно было ей объяснить, что на судне существует единый порядок: каждая вновь прибывшая женщина должна переспать с капитаном, но так как капитан очень стар, то поручил это дело ему, как старшему помощнику. Утром, когда старпом сменится с вахты, она должна зайти к нему под предлогом уборки для выполнения поручения капитана. К его несчастью все это говорилось при незапертой двери и, хотя коридор был пуст, через другую, тоже открытую дверь, Берембойм услышал весь разговор. На следующее утро Клава действительно пришла, но только убирать. Выяснилось, что ночью капитан звонил Льву Наумовичу и перепоручил собеседование ему, что и было сразу осуществлено.

Теперь о коллекции. Она могла быть гораздо больше, но, воспользовавшись отъездом Михелева к матери, Берембойм навел на его каюту целую банду портовых санитаров. Эти паразиты не только провели полную дезинфекцию, но и выбросили за борт все железо. Хорошо, что самые ценные экземпляры старпом увез с собой, в том числе и знаменитую первую железяку.

Пронести чемодан на борт незамеченным было невозможно. Всегда найдется добрый человек, который раструбит на все судно. Поэтому подмена должна происходить уже на катере, где и был оставлен набитый «добром» чемодан.

Помогать в этом благородном деле вызвался караванный инженер. Зуба на Берембойма у него не было, но за компанию был способен на крайне рискованные поступки.

Утром Берембойм проверял чемодан дважды – в каюте и на палубе, поэтому спустился на катер в полной уверенности, что пронесло.

Караванный инженер и Михелев последовали за ним и провожали до самого берега. Прощались на катере. В момент дружеских объятий Берембойм бы вынужден поставить чемодан на палубу. Этих секунд вполне хватило на подмену, а для полного усыпления бдительности Льва Наумовича ему была подарена бутылка коньяка и прикомандирован матрос, прошедший с чемоданом весь путь до вагона поезда.

Наши заговорщики отнесли трофейный чемодан на почту, оформили срочной посылкой и отослали в Балту, на имя жены – Розы Михайловны Берембойм.

Родная Балта встречала Льва Наумовича по провинциальному тихо. Форма начальника каравана соответствовала воинскому званию майора, но Берембойм чувствовал себя на родных улицах настоящим генералом. Он гордо вышагивал по мостовой, а сзади него, согнувшись в три погибели, полз придавленный чемоданом носильщик. Пройдя через весь город, а это заняло минут десять, эскорт остановился возле небольшого уютного домика. На стук выбежала жена, теща, сестра жены, брат тещи, зять сестры и целый ряд других, не менее близких родственников. Взгляды присутствующих жадно устремились к чемодану.

Роза стеснялась, что ее муж ковыряется в морском иле, и создала легенду о том, что Лев Наумович плавает капитаном океанского лайнера где-то в районе Антильских островов, и теперь вся дружная семейка жаждала заморских диковинок. Носильщик, новая форма и содержимое чемодана были частью той же легенды. Во всех портах, где ему приходилось работать, Берембойм скупал всякие экзотические штучки – кораллы, ракушки, сушеные морские звезды и т. д. Дешевые сувениры раздавались родственникам, вполне уверенным в их заграничном происхождении.

На этот раз он вёз нечто более существенное – настоящие английские босоножки, купленные по случаю у моряка дальнего плавания жене, и настенные часы с боем теще. С Розой покупки были согласованы письмами, и теперь ей предстояло сыграть сцену полной неожиданности.

Этого Лев Наумович не любил и поспешил незаметно ретироваться. Переодевшись и умывшись, он вернулся. К своему удивлению, дорогих родственников он не обнаружил. В комнате было неестественно тихо, только из кухни доносились всхлипывания жены. На стене висел старый судовой манометр из коллекции Михелева, а на столе красовались деревянные кочегарские колодки, с четкими следами мазута и угля на торце.

За «экзотикой» маячила заплаканная теща:

– Лева! Часы вещь полезная, но зачем ты купил Розочке такие немодные босоножки?…

Между прочим, срочную посылку с подарками Берембоймы получили только в день отъезда Льва Наумовича, узнавшего за это время о себе такие подробности, что возвращение на работу выглядело настоящим избавлением от всех кругов ада вместе взятых. Между прочим, в посылке находилась одна лишняя вещь – духи «Севастопольский вальс», купленные шутниками за свой счет, с письменными извинениями на картонной коробке.