Уэлти Юдора - Золотой дождь (рассказы)

— Низенький, в кепке… нет, рыжий! Скорее!

— Так это он? — с удивлением спросила миссис Карсон, поворачиваясь к миссис Уоттс. — Боже милостивый, до чего мал!

— В жизни никогда его не видела, — сказала миссис Уоттс и вдруг поспешно сложила веер.

— Скорее! Сейчас тронется! — кричала Эми Слокум. Нервы у нее не выдерживали.

— Что за истерика, милочка, — сказала миссис Уоттс. — Ну, двинулись, — басовито распорядилась она.

— А сейчас мы куда идем? — спросила Лили, когда они уже протискивались по коридорчику.

— Выдавать тебя замуж — вот куда, — сказала миссис Уоттс. — Миссис Карсон, позвоните мужу прямо отсюда, с вокзала.

— Не хочу я замуж, — захныкала Лили. — Хочу в Эллисвил.

— Ш-ш-ш, — зашептала ей на ухо миссис Карсон. — А потом мы все поедим мороженого.

Они спустились на платформу в конце поезда, и в эту минуту оркестр грянул "Марш независимости".

Ксилофонист стоял все на том же месте и похлопывал себя по ляжке.

— Привет, милашка, — сказал он, подходя. — Это что ж такое ты задумала? Улизнуть от меня? — И он смачно чмокнул Лили в щеку, а та поникла головой.

— Так, значит, это вы — тот молодой человек, о котором мы столько слышали? — сияя улыбкой, спросила миссис Уоттс. — Тогда получайте вашу малышку Лили.

— Чего, чего? — спросил ксилофонист.

— Кстати, мой муж — баптистский священник в Виктори, — раздельно и громко произнесла миссис Карсон. — Не правда ли, какая удача? И я совершенно точно знаю, где он сейчас находится. Через пять минут он будет здесь.

Дамы тесно окружили ксилофониста и так, кружком, двинулись к белому станционному залу ожидания.

— Ах, я сейчас расплачусь, — воскликнула Эми Слокум. — Боже мой, какой радостный миг!

Она оглянулась — поезд медленно въехал под мост через Главную улицу и исчез за поворотом.

— Ах, сундучок с приданым! Мы забыли его! — в полном отчаянии вскричала Эми Слокум.

— С кем мы имеем удовольствие разговаривать? — громовым голосом прокричала ксилофонисту миссис Уоттс. Миссис Карсон уже звонила по телефону.

Оркестр наигрывал марш. В публике спорили: кто-то считал, что Лили уехала на поезде, другие божились, что не уехала. Но всем было очень весело, и кто-то подбросил соломенную шляпу к самым проводам.

Раннее декабрьское утро — ясное, морозное. По глухой лесной тропе, петляющей среди сосен, бредет старушка негритянка в красной косынке на голове. Зовут ее Феникс Джексон. Старенькая, согбенная, бредет потихоньку в тени сосен, покачиваясь из стороны в сторону, точно маятник больших старинных часов. В руке у нее тонкая тросточка — палка от старого зонта, и она постукивает ею перед собой по мерзлой земле. Чирк-тук-чирк — слышится в тихом лесу, точно завела спозаранку песню, жалуется на что-то одинокая птичка.

На старушке темное полосатое платье, длинное, до самых ботинок, и такой же длинный фартук, сшитый из отбеленных мешков из-под сахара, с большим карманом, — все очень чистое и аккуратное, только ботинки не завязаны, и шнурки тянутся по земле, того и гляди упадет. Смотрит Феникс прямо перед собой. Глаза у нее от старости поголубели. На лбу протянулись несчетные веточки морщин, словно целое деревце выросло с переносицы, но под ним просвечивает золотистая кожа, и темные кругляшечки ее щек отливают желтизной. Из-под красной косынки выбиваются легкие и все еще черные завитки с медным оттенком.

В кустах то и дело что-то шуршало и подрагивало. Старая Феникс шла и приговаривала: "Лисы, совы, жуки, зайцы, еноты и всякое разное зверье — прочь с моей дороги! Не суйтесь мне под ноги, куропаточки! Держитесь подальше, злые страшные кабаны. Не бегите в мою сторону! Мне еще так далеко идти". И гибкая, точно хлыст, трость в ее руке, покрытой темными пятнышками, нет-нет да и проходилась по кустам — попробуй, мол, только кто спрятаться от меня.

Шла она и шла. Лес стоял тихий, сумрачный. А в вышине, там, где ветер раскачивал кроны сосен, иглы светились под солнцем так ярко, что на них невозможно было смотреть. И легкие, точно перышки, выскакивали откуда-то еноты. А в лощине ворковал голубь — самое время ему было поворковать.

Тропа пошла в гору.

— Ну что ты будешь делать — как подступлю к этой горе, что цепями тебе ноги обмотает, — сказала вслух Феникс, точно сама себя в чем-то убеждала, как часто делают старики. — Так и хватает кто-то за ноги, так и хватает — стой, мол, не ходи дальше!

Поднявшись на взгорок, Феникс обернулась и сердито поглядела вниз, откуда пришла.