Алексей Ерошин - Прекрасное далёко

Вы не подумайте, что Игорь какой–нибудь придурочный. Мозги у него дай боже, как работают. В шахматы с ним не садись, дело пустое. А поглядели бы вы, как он логарифмы в уме решает! Шутка ли, у человека ай кью зашкаливает за сто семьдесят по шкале Айзенка. Но по этой самой причине, как замечал герой одного фильма, нет равновесия в голове. Он и на отдыхе может отойти в сторонку, с блокнотом в руках на пенек присесть и строчить свои восьмиэтажные формулы. Хорошо, если решение не найдет — сидит молча и пьет, и листы из блокнота в огонь швыряет. Решит — замучает объяснениями, как и что. А мне эта математика — как боль зубная, нафиг не сдалась. Ничего я в ней со школы не понимал, да и не стремился. Еще мозги начнут клинить, как у Игоря.

В этот раз он превзошел сам себя. Чего–то у него, видимо, с ответом сошлось, бесконечность на крем–брюле разделилась, потому что вел он себя, натурально, как животное. Ухал, как шимпанзе, на березке раскачивался, пока вместе с отломанной веткой на землю не шмякнулся. Расслабился, короче, гуманитарий. Потом затеял стрельбу шишками, зафинтилил Сереге в глаз. Серега бы ему, конечно, все сказал, что про двинутых математиков думает, но Инга была рядом, а он при девушках стесняется. Только головней в ответ запустил. Ну, после этого Игорь поостыл маленько. От Сереги ему еще в школе перепадало. Взял он из машины пневматическую винтовку и стал в сторонке по банкам постреливать. Короче, буду я по порядку рассказывать, а то не очень понятно получается.

Мы еще со школы дружим. Я, Игорь, Серега, Инга и Натка. Самому странно. Мы такие разные люди, чего нас вместе–то свело? Ну, я про Игоря уже сказал. Будет он доктором своих математических наук очень скоро, зуб даю. Если, в самом деле, головой не тронется. Серега парень и вовсе простой, таксует. Кажется, еще какой–то маленький бизнес крутит. Я особо не расспрашивал, а он особо не рассказывал. Натку черти занесли в педагогический. А Инга поет. Вообще, голос у нее что надо, заслушаешься. Только у нас попробуй, пробейся без денег. Вот и шансонит вечерами в ресторанах. Развлекает жрущее быдло. Ну, это я сгоряча загнул, обидно просто за хорошего человека. Дали бы мне такой талант — я бы его по кабакам не тратил. Но мне вместо таланта руки дали. Кто–то говорит — золотые, но это враки, ей–богу. Я ими, конечно, много что могу сделать или починить, но слесари есть поспособней меня, лично таких знаю. Да и не про это я вовсе рассказать хотел.

Короче, собираемся мы обычно пару раз в году на шашлычок. На Серегиной машине, конечно. Приедем на какой–нибудь бережок, мангал поставим, то да се. Сидим, школьные годы вспоминаем, как да что было, про кого из наших слышно. В этом году, правда, замаялись место искать. Такая грязища кругом — чисто городская свалка. Сунулись в одно место — помойка. В другое — тоже помойка. Серега уж, слышу, чертыхается втихаря. Приезжаем в третье место, к черту на кулички, куда вообще редко кто добирается. Там чуток получше, но все равно бардак. По всему берегу рваные полиэтиленовые пакеты валяются, бутылки, банки пивные. Кто–то до нас вовсю на природе отоспался. Самое смешное, кого ни спроси — клянутся, что весь мусор увозят. Кто же тогда гадит — непонятно.

Серега уже, смотрю, злой, как черт. Готов этих, которые, по форме обложить. Но Наташка тут заявила, что больше никуда не поедет, потому что везде так, а время уже обед скоро. Сели, короче, с краю, на берегу, спиной к лесу. Так, вроде, и не видно срама. На пятачке немного мусор подсобрали, сожгли. Ничего, терпеть можно. Поставили мангал, зарядили шампуры, все как надо. То есть, это мы, я и Серега. Игорь, как всегда, блокнотом загородился, типа делом занимается. Ну, а когда задачка решилась, тут его и понесло. Да я про это уже рассказывал. Потом Инга гитару наладила. Нет, поет она, в самом деле, здорово. Только эти два олуха в музыке мало что соображают. Банки насобирали, расставили, и ну пулять. Как дети, ей–богу. Да ладно бы еще по банкам. Слышу — разбитое стекло звенит. Ну, мало здесь гадости набросано, еще и битого стекла не хватает.

Короче, зря винтовку взяли. Оно, может, и обошлось бы, да угораздило Игоря какую–то птицу подстрелить. Такая пестрая, побольше скворца, но поменьше голубя. Дрозд, кажется. Натка в слезы — птичку жалко, Инга разнос охотникам устроила. Игорь взял бы, да извинился. Так нет, заявил, что дичь будет жарить. Мол, раньше цари ели да нахваливали, а мы не хуже. Уже и ощипывать начал. Девчонки, понятно, на дыбы. Слово за слово — скандал. Разобиделись и ушли. Гуляют по лесу, дуются. Но недалечко, чтобы глаза мозолить и на совесть давить.