Виктор Соден Притчетт: Семьянин

В. С. Причит пришел к художественной литературе через журналистику и книги о путешествиях. Он уже давно знаком британским читателям: первые книги Причита были опубликованы еще в 20-е годы. Его полное имя — сэр Виктор Содон Причит. В 1975 году ему был пожалован рыцарский титул, но его до сих пор лучше всего знают по его инициалам.

«Семьянин» взят из сборника рассказов под названием «На краю скалы», впервые опубликованного издательством «Чэтоу энд Уиндус» в 1979 году. Это прекрасно построенная история с хитроумным поворотом событий в сюжете и мастерски обрисованными героями. Особенно интересен образ Уильяма, которого читатель так и не встречает.

Дело шло к вечеру. Решив, что он уже не появится, она сменила розовое платье на рабочий балахон и джинсы и опять принялась работать за верстаком, как вдруг в дверь позвонили. Уильям все-таки пришел. По своей природе роман их был таков, что визиты Уильяма были беспорядочными: у него была жена и дети. Дабы показать, что она понимала положение вещей и даже находила странное удовлетворение в мечтах во время его отсутствий, которые последнее время длились неделями, Бернис, зевая, не торопясь направилась к двери. Снимая цепочку, она крикнула в пространство пустой квартиры: «Все в порядке, папа, я открою».

Это ей посоветовал Уильям, поскольку она была одинокая женщина, а обращение к несуществующему отцу дает понять всем чужим, что в доме есть мужчина-заступник. В голосе Бернис звучала усмешка, ибо вся эта затея казалась ей собственнической и смехотворной. Кроме того, ее воспитали квакеры, и она считала, что скверно говорить или поступать лживо. Иногда, открывая ему дверь, она говорила: «Ну и ну! Мистер Корк!» — чтобы напомнить Уильяму, что он женат. Он обладал той не сразу приметной приятной наружностью, в которой ясно проступало чувство вины. Ей казалось, что это придавало их роману некоторую пикантность.

Теперь же, открыв дверь, она увидела, что Уильяма не было и в помине, а зевок с надеждой и иронией так и застыл на ее лице: проход двери сверху донизу заполнила громадных размеров женщина. Она была одета в зеленую юбку и огромный ком розового трикотажа с низким и свободным вырезом для шеи, а лицо и тело были настолько вздуты, что просто слов не было. Казалось даже, что она спала с открытыми большими голубыми глазами.

«Вам кого?» — спросила Бернис.

Женщина проснулась и, не веря своим глазам, посмотрела вниз на босые ноги Бернис — ей нравилось ходить дома босиком — и вымолвила: «Это жилище мисс Фостер?»

Слово «жилище» задело Бернис за живое. «Да, мисс Фостер живет здесь. Это я».

«Вот как, — сказала женщина, но уже не по-младенчески, а слащаво. — Мне дали ваш адрес в колледже. Ведь вы там преподаете, не так ли? Я пришла по поводу ремонта».

«Ремонта? Я делаю ювелирные изделия, а не занимаюсь ремонтом», — сказала Бернис.

«Мне сообщили в колледже, что вы ремонтируете флейту моего мужа. Я миссис Корк».

У Бернис замерло сердце, запястье ослабло, и рука повисла на дверной ручке. Струйка ледяного воздуха метнулась через все тело к лицу, и, став обжигающе горячей, опять устремилась вниз. Голову вдруг заполнили голоса, которые без умолку твердили друг другу «О Боже! Как ужасно! Уильям, неужели ты все рассказал ей? Что ты теперь будешь делать?» — слово «делать» стучало у нее в висках.

«Корк? Флейта?»

«Флоренс Корк», — ответила посетительница твердо; от ее сонливой мягкости не осталось и следа.

«Ну конечно же. Извините ради Бога. Да, разумеется. Заходите пожалуйста. Простите меня. Мы не знакомы. Очень приятно с вами познакомиться. Флейта Уильяма — я имею в виду мистера Корка. Его флейта! Да, конечно, я помню. Здравствуйте. Как он поживает? Его давно не было в колледже. А вы его видели последнее время? Ну разумеется, какая я глупая! Хорошо прошел отпуск? Детишкам понравилось? Я бы послала ее почтой, только вот адреса вашего не знаю. Проходите, проходите пожалуйста».

«Сюда?» — спросила миссис Корк и промаршировала в переднюю комнату, где работала Бернис. Здесь, под прямыми яркими лучами ее рабочей лампы, Флоренс Корк выглядела еще более огромной, и даже казалось, что она беременна. Стоя в комнате и заполняя собой все пространство, она запоминала свое окружение: верстак; горшки с кисточками для красок; больших размеров эскизы на стенах; рулоны бумаги; диван, усыпанный газетами, письмами и шитьем; розовое платье, которое Бернис перекинула через спинку стула. Казалось, она поглощала все это и вбирала в себя весь воздух.