Вадим Панов - Дипломатический вопрос

— Я не буду с вами спорить, — едва слышно произнес Бор.

— Я и не собирался, — с грустной улыбкой ответил Цвейг. — Повторюсь, Бор, я не пытаюсь перетянуть вас на свою сторону и навязать свою точку зрения. Я просто хотел, чтобы вы думали обо мне так, как я того заслуживаю, чтобы между нами не было недопонимания. Для меня это очень важно, поскольку в мире осталось не так уж много людей, которые меня знают.

— Я уважаю ваше решение, профессор, — вздохнул Бор. — И немного завидую: вы обрели душевный покой.

— А вы?

— Я не знаю, что у меня отняли, не знаю, за что должен прощать. И это незнание гнетет меня. Иногда мне кажется, что мне повезло. Иногда, я чувствую себя самым несчастным человеком на земле. Вы умрете, зная, кто вы. А я, даже если проживу долгую счастливую жизнь, так и не вспомню своих родителей. Я не могу найти равновесие, а потому не буду менять своего решения.

— И я уважаю его, — кивнул Цвейг. И поднялся со стула. — Я, пожалуй, схожу в библиотеку. Не присоединитесь ко мне после завтрака?

— Возможно.

— С удовольствием встречусь с вами.

Старик ушел, прихватив с собой газету, в которой не было новостей. Официант принес мясо с картошкой и забрал пустой бокал из-под сока.

А Бор сидел и комкал в руках салфетку.

Случайно так получилось или нет, так и осталось загадкой, однако скорость трех приближающихся к Земле кораблей резко увеличилась в тот самый миг, когда первый истребитель оторвался от палубы авианосца. А когда эскадрилья приблизилась к границам государства, крейсера двиаров уже зависли над Вашингтоном, Пекином и Москвой. Просто зависли в шести милях над столицами, не предпринимая никаких действий, но этот молчаливый жест был весьма красноречив. Выбранная пришельцами высота не позволяла разглядеть корабли простым гражданам, об их присутствии знали только военные, а потому паники удалось избежать. Однако сами военные уже получили информацию о том, что новые объекты в разы превосходят первый, и можно было только догадываться, какое вооружение они несут.

— По-прежнему молчат?

Президент с надеждой посмотрел на генерала, тот пожал плечами.

— Мы пытаемся связаться…

— Как вы пытаетесь? Как?! Вы ведь не знаете, какая аппаратура у них стоит?!

— Наверняка они имеют понятие о радиоволнах…

— Заткнитесь!

В кабинет вошел Гендерсон. Как обычно, спокойный и, как обычно, незаметный.

— Господин президент, я сказал журналистам, что пресс-конференция откладывается.

— Отменяется? — вскинулся генерал.

— Откладывается, — невозмутимо повторил Гендерсон. — Я полагаю, через некоторое время нам будет что сообщить нации.

— Ах, вы полагаете…

— А сейчас, я полагаю, было бы разумным отозвать истребители, — продолжил помощник президента. — Продемонстрировать, так сказать, жест доброй воли.

— Они уничтожили город!

— И вы надеетесь, что наши истребители с ними справятся?

Генерал покраснел. Гендерсон перевел взгляд на президента.

— Тревога объявлена, войска приведены в полную готовность, мы можем атаковать в любой момент, а потому, я полагаю, необходимо проявить выдержку.

— Они держат нас за горло, — прошептал президент. И покосился на потолок кабинета, имеющего форму неправильного круга. — Я не хочу умирать.

— И не надо, — мягко произнес Гендерсон. — Тем более что поведение инопланетян кажется мне несколько странным для тех, кто собирается воевать. За исключением удара по городу, они не предприняли никаких действий.

— Генерал, отзывайте истребители, — распорядился президент. Высказанные помощником предположения насчет пришельцев явно придали ему уверенности. — Подождем.

— Чего? — хмуро поинтересовался военный.

— Переговоров, — пожал плечами Гендерсон. — Не сомневаюсь, что инопланетяне выйдут на связь.

Он не ошибся.

Через пять минут после того, как истребители легли на обратный курс, последовал краткий сеанс связи с повисшим над Вашингтоном кораблем двиаров. А затем президент вышел в прямой эфир и сообщил землянам, что пришельцы не вынашивают планов порабощения планеты, глубоко сожалеют о жертвах и готовы принять участие в спасательной операции.

В первые дни на базе было очень тихо, как на кладбище. Как на кладбище для живых, точнее — для выживших. И хозяева базы — военные, и медики, которых перебросили на помощь горожанам, — изо всех сил старались быть незаметными. Переговаривались вполголоса, не включали телевизоры и радио, и даже солдатский бар, прежний центр веселья, превратился в зону тишины. Специальных приказов начальство не издавало, люди сами понимали, что довелось пережить горожанам, а потому вели себя соответственно.