Вадим Панов - Дипломатический вопрос

Теперь понятно, почему двиары не идут на контакт с земными правительствами: пытаются спасти честь мундира. Или честь своего друга? Интересно, нарушает ли адмирал какие-нибудь пункты своих законов?

— Почему вы просто не улетели? Ударили и улетели бы. Ведь так проще всего. И не было бы никакой истории.

— Запись о посещении Земли обязательно бы сохранилась.

— И вы, адмирал, не могли ее удалить? Ведь вы можете отменить решение внутреннего суда! На которые невозможно подать апелляцию!

Ему показалось, или в выражении лица двиара действительно отразились какие-то чувства? Ему показалось, или в глазах адмирала действительно мелькнула боль? Ему показалось?

— Корабль, которым командовал дипломированный капитан А-Рруак, обладал достаточной мощью, чтобы уничтожить вашу планету, — твердо прощелкал А-Ззал. — Мы очень внимательно следим за тем, чтобы такое оружие находилось в надежных руках. Это закон. Руки дипломированного капитана А-Рруака оказались ненадежными.

— В конечном итоге все свелось к деньгам, — самодовольно сообщил Поттер. — Разумеется, наши предложения были завуалированы, речь шла о страховках, возмещении ущерба и прочей чуши, но горожане прекрасно понимали, что от них требуется, и меняли решения.

Генерал светился так, словно заслуга в этом принадлежала лично ему, а не команде психологов, которые медленно, но упорно подводили выживших к нужному поступку.

— И во сколько нам это обошлось? — поинтересовался президент.

— Двадцать миллионов каждому.

— Не так много.

— Согласен, — кивнул Поттер и продолжил: — Но есть две проблемы: Цвейг и Бор.

— Цвейга можете исключить, — буркнул Гендерсон. — Завтра я его дожму.

— Уверен?

— Абсолютно.

— А Бор?

Гендерсон покачал головой.

— Сложный случай.

— Я тебя не узнаю, — усмехнулся президент. — Вы, человек, способный решить любую проблему, пасуете перед каким-то уродом?

— Мне нужно время.

— А его у нас нет. Суд состоится через два дня.

— У меня есть мысли насчет Бора. — Поттер презрительно посмотрел на Гендерсона. — Я решу эту проблему.

— Каким образом? — осведомился президент.

— Двойник.

— Бред, — скривился Гендерсон.

— Продолжайте, генерал, — улыбнулся президент. — Что вы имеете в виду?

— Двиары не предприняли ничего, чтобы идентифицировать горожан, — отрубил Поттер. — Не сняли отпечатки пальцев, сетчатки глаза или еще чего-нибудь. Ориентируются, судя по всему, только по внешнему виду. Если вместо Бора на скамье присяжных окажется другой человек, выглядящий точно так же, как Бор, но думающий иначе, это решит нашу проблему.

— А сам Бор?

— Оставлять его в живых было бы неразумно.

— Рискованно, — бросил Гендерсон. — Если все вскроется, мы окажемся по горло в дерьме.

— Рискованно, — медленно кивнул президент. — Но и выхода у нас нет.

— Дайте мне время!

— Суд состоится послезавтра в шестнадцать… — Президент задумчиво оглядел сначала генерала, затем помощника. — Если до двенадцати часов этого дня у тебя, Гендерсон, ничего не получится, генерал проведет замену.

— Время идет, а мы в тупике! — Гендерсон яростно посмотрел на членов своей команды. — Бор закрылся наглухо, а этот чертов Поттер помешал мне его вскрыть!

— Генерал желает получить все лавры, — пробормотал один из психологов.

— Плевать на лавры! Он все испортит! — Гендерсон выругался. — Если он ошибся, и двиары все-таки идентифицировали присяжных, мы получим грандиозный скандал.

— Думаете, двиары расскажут обо всем прессе?

— При чем здесь пресса? Плевать на прессу! Мы окажемся в лапах пришельцев. И наше положение будет еще хуже, чем если бы мы шлепнули их капитана.

— А может, двиары оценят наш жест? В конце концов, речь идет о жизни их соплеменника.

— А если не оценят? В любом случае у них окажется мощный козырь… — Гендерсон перебрал лежащие на столе бумаги. — Начнем сначала. Что мы знаем о Боре?

— Практически ничего, — тут же ответил один из помощников. — Кроме того, что его вытащили из развалин военной базы, а значит, он или офицер, или солдат.

— С той самой базы, — уточнил второй помощник.

— Он потерял память. Помнит только некоторые эпизоды катастрофы и все.

— Он выбрал себе имя в честь собаки, которая его почуяла.