Анастасия Баталова - Тонкие струны

Но этот звонок был, я уже сказала, не в тот самый день, а примерно за неделю до. И вряд ли вообще он имеет отношение к делу. Я просто так рассказала про него в полиции, потому что я чистосердечная и всё рассказываю.

Я даже потом сама спросила у следователя, удалось ли, в итоге, понять, что с нею случилось, с блондинкой-то… Интересно же.

Он сказал – нет. У неё не было совершенно никаких причин.

И в голову мне пришла тогда вот какая фишка. Пока я была совсем маленькая, бабушка иногда брала меня с собой в церковь. Там по воскресеньям священники читали проповеди; одного из них я очень хорошо запомнила, у него были глаза зловещие, почти совсем черные, как у демона, непонятно, что вообще такой в церкви делал, но он чаще других выходил разговаривать с людьми. Помню, в канун большого праздника какого-то, страсть душно было, уйма народу набилось в церковь, чтобы его послушать, он читал проповедь; она долгая была, мне пить хотелось страшно, я почти ничего не поняла и не запомнила, одно только:

"Ад внутри у нас, братья и сестры, и рай там же, и только мы выбираем, который из них нам созерцать."

Должно быть, так оно и есть.

НОМЕР ТЕЛЕФОНА

Рассказ

Несколько ночей подряд мне снился один и тот же сон. Разумеется, он не повторялся каждый раз в точности – это невозможно – то есть, вообще говоря, сны были разные, но их объединяли общие эмоции, краски, настроение. И всякий раз особенное чувство преследовало меня при пробуждении, прежде со мною такого не происходило, я, конечно, видел сны, но, просыпаясь, как нормальный человек забывал их сразу или в течение дня. Но здесь дело обстояло иначе: я ощущал потустороннюю, зыбкую связь этих снов с реальностью, мне казалось, что они могут помочь что-то изменить в моей жизни, повлиять на неё.

Они были связаны с одной подругой, с которой мы общались в общей сложности больше десятка лет.

Несколько месяцев назад я здорово напился и потерял мобильник. Сначала я даже не придал этому значения – всякое бывает, очки уцелели и на том спасибо. Прежние мои пьянки не обходились без того, чтобы их мне не разбивали в драке. А телефон был очень дешёвый и уже старый, не такая уж ценная вещь, и даже если предположить, что им завладели в ту ночь гопники, то не так уж сильно они и наварились.

Но именно в этом телефоне – и только в нём – хранился у меня номер подруги, о которой шла речь во сне. Пожалуй, странно, что в нынешний век информации, этот номер телефона оказался единственной ниточкой связывающей меня с нею, последней, и, как выяснилось, очень тонкой. Потерял мобильник – и всё. Я не мог найти её ни в Контакте, ни в Фэйсбуке – она никогда не оставляла в сети своих реальных данных, постоянно скрываясь под разными фальшивыми именами. Порой я даже натыкался на что-то очень похожее, но из раза в раз оставался обманутым в своих ожиданиях – это оказывались какие-то другие, незнакомые мне женщины. Смутное чувство узнавания безжалостно обнадёживало меня, чтобы тут же обломать.

На самом деле, в тот день, когда я потерял мобильный, произошло очень много странных вещей. Кто-то ударил меня в нос, ругался, и даже, кажется, приехала полиция. Или скорая. Или обе машины вместе. А мне каким-то совершенно непостижимым образом удалось исчезнуть с места скопления всех этих бригад, я не угодил ни в вытрезвитель, ни в обезьянник, была удивительно тёплая и тихая ночь; помню, как уже перед рассветом, в нежно-прохладном тумане, я шёл по набережной с расквашенным носом, а потом сидел на каменных ступеньках, положив на них картонку, и ждал когда сведут мост.

Я точно не помню, когда именно я обнаружил, что пропал телефон. Его могли спереть парни, подсевшие к нам в разливухе, по виду совершеннейшая голь, панки или нечто в этом роде, денег своих у них не оказалось, я взял водки на всех – мы начали с приятелем, но посреди балагана он ушёл звонить своей девушке, чтобы она не волновалась, и пропал; я остался за столиком с теми новыми парнями, они попросили меня купить пожрать и орали песни Гражданской Обороны, тогда, кажется, телефон у меня ещё был, я помню голубой квадрат экранчика на фоне мутной несуразной реальности, я хотел набрать своего приятеля, но не смог, мы с ним, повинуясь потусторонней логике спиртного, как-то умудрились разминуться в тот вечер. А телефон я, вероятно, выронил либо во время драки, либо когда убегал. Это было не важно…

Важной оказалась пропажа Анькиного номера. Она имела для меня такое значение потому, что – я знал – Анька никогда не позвонит мне первая. У неё был такой принцип. Или я не так уж сильно её интересовал, но она не хотела меня обижать.