Татьяна Герцик - Свет в окне

Она поежилась от нетактичного вопроса, но все же сухо ответила:

– Не помню…

Он понял.

– Значит, не было. Такое не забывается. – Привстав на локте, он поцеловал ее глаза и восторженно заявил: – Я всегда знал, что мы созданы друг для друга!

Пафос этого заявления смутил ее до тумана перед глазами, и она стала подниматься. Он испуганно спросил:

– Ты куда?

– В ванную.

Он с готовностью предложил:

– Давай вместе! Я тебе помогу!

Ирина, представив итоги этой помощи, отказалась:

– Нет уж, я сама!

Пока она принимала душ, зазвонил сотовый, и Родион, выслушав сообщение, буквально заскрипел зубами. С тоской поглядев на Ирину, извинился.

– Прости, но мне придется ехать по делам. Вернусь поздно, не жди меня. Не сердись, пожалуйста.

Он уехал, а Ирина, пошатавшись по пустой квартире, вдруг почувствовала одиночество. Поняв, что скучает вовсе не по Валерию, позвонила подруге. Сообщила ей о разводе, ничего не сказав про Родиона, но Светлана, заподозрив неладное, заявила, что немедленно приходит. Через десять минут за чашкой чая принялась выпытывать подробности.

Ирина попыталась перевести разговор на школу, в которой они вместе работали, но подруга обличающе уставилась на сумку Родиона и мужские прибамбасы, небрежно висевшие на стуле, и потребовала объяснений. Пришлось все рассказать.

Света восхитилась.

– Слушай, Ирка, это же здорово. Самое то, что доктор прописал. Про твоего малолетнего ухажера, кстати, знали все… А малыш вырос, и весьма. И как он в постели? Лучше Валерия?

Ирина замялась, но Светлана все поняла и без слов:

– Значит лучше. Причем во всех отношениях. И держись за него, что ты такая унылая? Такой шанс судьба дает, радуйся, давай!

Ирина панически прижала руки к груди.

– О чем ты говоришь? Он же намного моложе меня!

Света проницательно поправила:

– Ты боишься не того, что он моложе, а того, что ты старше. И что он бросит тебя, как и Валерий, едва ты ему доверишься…

Ирина немного зарумянилась.

– Ну, в общем, да…

Подруга с торжеством в голосе спросила:

– Если ваша разница в возрасте не волнует его, почему это должно волновать тебя? К тому же Валерий был старше тебя на шесть лет, и где он теперь?

Ирина давно свыклась с некоторой бесцеремонностью подруги, но сегодня она ее чертовски раздражала.

– Ты лучше признай, что неравнодушна к нему…

Ирина закричала:

– Конечно, как я могу быть к нему равнодушна, если он вломился в мою квартиру, живет тут, спит в моей постели, ест в моей кухне?…

Светлана попросила:

– Эй-эй! Потише, я пока еще не глухая. Хотя и оглохну, если буду выслушивать подобные вопли. Ты прекрасно понимаешь, о чем я говорю, и не прячься за пустыми отговорками.

Ирина уныло призналась:

– Да как я могу его любить, если, по сути, он мой ученик? Ну, я его не учила, но ведь могла учить! – Ответила она недоверчиво вздернутым Светланиным бровям. – Когда я пришла в школу, мне было двадцать два, ему семнадцать.

Светлана напомнила:

– А Элеонора Петровна? А Валентина Николаевна? А если напрячься, то можно еще пяток имен припомнить…

Ирина призадумалась. Эти учительницы и в самом деле вышли замуж за своих учеников и были умеренно счастливы. Крыть было нечем.

– Так что подумай, подруга, и брось свои смешные заморочки! Живи полной жизнью…

Ирина бестолково промямлила:

– Да я не знаю даже, нравится он мне или нет, не то что люблю. Не могу разобраться. Столько всего навалилось…

Светка бросила на подругу скептический взгляд, но промолчала.

Они попили чаю, обсудили всех своих знакомых, но Светлана не уходила, чего-то ожидая. Наконец, оправдывая ее надежды, появился Родион. Он принес вкусный тортик с шоколадом, взбитыми сливками и орехами.

Они снова, все вместе, попили чаю. Ирина с каждой минутой все больше впадала в прострацию, наблюдая за Светланой, беззастенчиво кокетничающей с Родом. Она и в глаза ему заглядывала, и руки на плечи клала, и в щеку целовала. Только что в постель с собой не уложила.

Сначала Ирина терпела, не понимая, что это случилось с подругой, потом в душе начал подниматься жаркий протест, как будто у нее пытались отнять что-то по-настоящему дорогое. Когда ее глаза сами по себе принялись шарить по столу, чтобы огреть ту чем-нибудь увесистым, она вдруг осознала, что примитивно ревнует. Как это? Да она в жизни никого не ревновала, даже Валерия…

Обескураженная этим поразительным открытием, притихла, пытаясь осознать открывшуюся истину – она вовсе не так равнодушна к Родиону, как считала прежде.