Мария Бунто - Искажение

— Конечно нет. — достаточно сухо ответила птица, прочесывая одновременно антрацитовые перья клювом. — Разве что только… — птица сделала паузу и повернула свой левый глаз к Саен. — Ты именно так представляла себе Бога? — ворон улыбнулся, насколько это позволял ему совершенно нормально сложенный анатомический клюв.

— Хорошо. Если ты Бог, зачем мы останавливаемся на каждой станции метро, где нет людей? — Саен не переставала наблюдать за птицей, которая в независимости от состояния вагона, на данный момент он был совершенно пуст, продолжала сидеть на полу. Саен даже показалось, что если бы это была настоящая птица, она непременно села бы на поручни, или хотя бы, на сидушки около самой Саен.

— Зачем тебе люди, если мы едим просто посмотреть на твой труп? — ворон был спокоен и смотрел на нервную, худощавую, грубую в некоторых своих изложениях мыслей, девушку.

— Я слышу запах. Передвигаюсь и еду в метро. — Саен сняла свой черный кожаный рюкзак и заключила в хрупкие объятия, создавая блокаду, защиту перед собой, посторонним предметом. — Все, что может меня сейчас порадовать и смутить — так то, что я не вижу этих потных тел, но общаюсь с птицей. — Саен, зачем-то, видимо по рефлекторной привычке кого-то напугать, низко наклонилась к птице и прямо к морде, хотя мимика пернатого существа не заслуживала на данное выражение, продолжила. — И знаешь… Я тебя не боюсь… И ты совсем не Бог. — вдруг Саен неожиданно даже для ворона расхохоталась. Это был странный смех для тех, кто его никогда не слышал, но совершенно адекватный для самой Саен. Следовательно — Саен не считала себя мертвой или происходящее вокруг — аномалией.

— Нам пора выходить. — регламентировал ворон.

— Ты знаешь, где я живу?! — Саен перестала смеяться, но вызов и истерическая насмешливость не покидали ее интонацию.

— Я не знаю, где ты живешь. Я знаю, где ты сегодня умерла. Это разные вещи. — Ворон в последний раз окинул Саен взглядом и несколькими взмахами крыл, пересек пространство станции, и пока Саен пешком взбиралась по эскалатору, спокойно и покорно ждал свою спутницу наверху — где по-прежнему сияло солнце и двигались облака.

— Черт. — вырвалось у Саен, когда та, была снова поражена лучами дневного света. — Небо и солнце можно было бы и убрать. — Саен споткнулась на последней ступени и дерзко выругалась. — Коль я мертва. На кой черт мне прищуривать глаза. Мертвые не щурятся. — заключила она, узнавая слишком знакомые улицы, дома, магазины и кафе, вплоть до деревьев, столбов и стен.

— Нам не долго. Скоро будем на месте. — объявил ворон, то взлетая, то приземляясь на ветках сочных деревьев.

— А тоя не знаю где я живу. — не поднимая головы, как бы нехотя ответила или съязвила Саен.

Двери открылись. Саен в очередной рез убедилась в странном и неестественно глухом, звенящем звуке. Вроде бы врата были открыты и вот! Выходи! Твоя конечная остановка. Но. Не исключено, что повышенная интуиция и болезненное восприятие действительности, подсказывали девушке, что эта действительность и есть ее конечная остановка, посему, она не спешила выходить.

— Так что же ты? Пошли дальше. — жест крыла и интонация были одновременно похожи и на предложение и на приговор.

— И что потом? — впервые за многие годы, Саен дала себе паузу, что-то похожее на отсрочку. Этим вопросом, она все еще пыталась привести свои мысли в рациональное укомплектованное русло, которое всегда знало, куда и как проистекать.

— Я просто покажу тебе твой труп. — спокойно отвечала птица, к компании которой, Саен уже не только привыкла, но и где-то в глубине души привязалась, осознавая, что потеряв ее — имеет неудачный шанс очутится где-то в потерянном пространстве или сойти с ума основательно.

— Ладно показывай. — девушка нервно проделала маневры бровями и как в первый миг их совместной встречи, брезгливо опустила кончики губ вниз, при этом высоко, как легионер, подняв подбородок вверх.

Девушка и птица медленно и мерно зашли в подъезд.

— Черт. Здесь воняет так же, как и раньше. — молодая усопшая, продолжала бравурно говорить, подбадривая себя или то, что от нее осталось. Она с презрением и брезгливостью вела рукой над перилами, не желая прикасаться к засаленным, неопрятным деревяшкам лестничной площадки. Саен даже вспомнила, как однажды загнала добрую занозу в левую ладонь, и автоматически посмотрела на след от шрама, который по-прежнему вырисовывался белесой полосой на ее влажных, практически прозрачных ладонях. Она инстинктивно потерла место былой раны, и наличие шрама ее успокоило. — Шрамы для мертвого это нормально? Они типо, остаются с ними? — с издевкой спросила худая девушка не глядя на птицу, которая уже поджидала ее на третьем этаже и следила за восхождением неуравновешенной спутницы. Ворон ничего не ответил, на что Саен нарочито небрежно ухмыльнулась.