Алексей Будищев: Женихи

Она, улыбаясь, подала Мытищеву руку. Голос у нее ленивый и певучий, а улыбка сердечная и хорошая.

Мытищев стал здороваться со всеми, а Ксения Ивановна опустилась на стул доедать варенье.

– Что вы так долго к нам не заглядывали? – спросила она Мытищева, когда тот принял от Аграфены Михайловны свой стакан чаю.

– Дела-с, – отвечал Мытищев: – все выгодного дела искал, деньги нужны до зарезу.

– Как так?

– Да разве вы не слыхали, что мое именье назначено в продажу? Да-с. Я вот сижу с вами да балясничаю, а между тем у меня – «на лбу роковые слова: продается с публичного торга!»

Борисоглебский, ходивший в это время по балкону, заложив в карманы руки, пропел баритоном:

А на лбу роковые слова: Продается с публичного торга!

– Какая жалость! – вздохнула Сукновалова и, обратившись к Борисоглебскому, заметила:

– Да будет вам дудеть-то!

Борисоглебский, вытянув шею, пропел:

– Do, do, mi, fa…

– Неужто это правда? – с участием спросила Ксения Ивановна Мытищева.

– Воистину, – отвечал тот и, махнув рукою, добавил:

– Да будет говорить об этом; я же всегда знал, что этим окончу свои дни. Скажите-ка лучше, над чем вы тут смеялись?

Ксения Ивановна поставила на стол локти и глянула на Мытищева. Она была в простом холстинковом платье и ее тяжелая золотистая коса лежала просто и красиво на голове. Внезапно она показалась Мытищеву похожею на сестру милосердия.

– А смеялись мы вот над чем, – отвечала она: – спросила я ради шутки Андрюшу Пальчика, для чего он ко мне каждый день ездит. Неужто, говорю, вы думаете, что я за вас замуж пойду? А у него вдруг слезы в глазах. Я бы, говорит, и рад не ездить, да меня мамаша посылает.

Все рассмеялись. Пальчик покраснел и его глаза стали влажны. Мытищев принялся за свой чай.

Между тем, совершенно темнело и в липовых аллеях сада ложились на ночлег лиловые тени. Запад гас; одинокая тучка, слегка растягиваясь и извиваясь, перекочевывала с севера на юг, как стая перелетных птиц. Говор жизни стихал и немая тишина уже коснулась земли, заворожив и поля, и луга и лес. Только разбросанный там и сям деревушки да извивавшиеся между полями серые ленты проселочных дорог еще не подчинялись ее обаятельной власти. Оттуда доносилось порою то протяжное мычание затерявшегося теленка, то громыхание крестьянской телеги, то скрип затворяемых ворот. И одинокий мужичий голос уныло выводил где-то ноту за нотою:

Се-десь пырам-ча-ался Вы-ор бы-ра-дя-га-а…

Через час вся компания уже сидела в лодке и приближалась к противоположному берегу. Ксения Ивановна правила рулем и напевала:

Андрюша Пальчик, Хороший мальчик.

Порою она посматривала на Митищева, и думала: «Я знаю, что он злой и нехороший, почему же он мне нравится? Разве злость достоинство? Или уж мы так испорчены, что нам нравятся только пороки?»

Лодка ткнулась в берег. Все вышли и направились в березовую рощу. Ксения Ивановна подошла к Мытищеву.

– Предложите мне вашу руку, – сказала она.

– И сердце? – спросил Мытищев, насмешливо приподнимая брови.

– Нет, пока только руку, – отвечала та.

– Тебя я, вольный сын эфи-и-ра-а-а, – пропел Борисоглебский и развел руками, слегка выворачивая локти, как это делают оперные певцы.

Пальчик заспорил с Потягаевым, у кого лучше лошади, у Зотова или у Свистунова. Потом Мытищев рассказал, как у него два года тому назад жила в кучерах баба, скрывавшаяся от мужа.

– И знаете, чем она себя выдала? – говорил Мытищев: – Приезжаю я как-то с нею на ярмарку. Кучеров на ярмарке видимо-невидимо. И все кучера, как кучера, приехали и по кабакам разошлись. А мой кучер по красным лавкам шляется да ситца щупает. Тут ее урядник и накрыл.

Текст предоставлен ООО «ЛитРес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на ЛитРес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.