Алексей Будищев - Мишенька Разуваев

Геронтий Иваныч расхохотался, забрызгал слюнями и закашлялся.

– О, отпрыск разуваевский, не узнаю тебя в твоих поступках!

Мишенька встал с кровати с досадой и болью на лице.

– Не смейтесь, дяденька, ей Богу мне не до смеху.

Дяденька переменил тон.

– Верю, товарищ! Дай руку мне! Твой тятенька подлец первостатейный! Он три рубля мне в месяц платит на водку, на табак и на одежду, как будто бы артист не может все три рубля в единый миг пропить!

Геронтий Иваныч затряс головою, закашлялся, засмеялся и добавил:

– А я, Мишенька, именно сегодня жалованье-то получил.

Дверь боковушки скрипнула. На пороге показалась Груня; она брякнула бусами, как лошадь сбруей, и сказала:

– Пожалте, Михал Семеныч, вас к себе Семен Иваныч требуют.

Мишенька порывисто поднялся на ноги и побледнел.

– Он сердит? – спросил он тревожно.

– Да как быдто бы не в себе. Они, слышь, безотраднинских лошадей с озимей загнали.

Мишенька вздохнул, почесал затылок, чмокнул губами и вышел из боковушки. В коридорчике его нагнала мать, худенькая и тоненькая старушка в темном платье, Пелагея Степановна.

– Мишенька, – подошла она к сыну, – тебя сам зовет, только ты, голубочек, поласковее будь. А? Будь, родненький, поласковее!

Мишенька сокрушенно махнул рукой.

– Ах, маменька, точно я виноват в чем; тятенька сам не знай чего наделает, а потом мне же достается. Препоручил мне хозяйство, а сам во все вмешивается и шпионит за мной!

Пелагея Степановна замахала руками.

– Тише, родненький, иди с Богом, а я тебе пойду, лепешек со сметанкой поджарю; може, с чайком покушаешь, как от самого вернешься? Покушаешь, родненький?

Мишенька махнул рукою.

– Какой тут чай!

Он вошел в кабинет к отцу. Отец-Разуваев сидел за столом и щелкал на счетах.

– 152 головы в округе, ну, хоть по рублю двадцати, итого 182 рубля 40 копеек, – говорил он, сводя итог.

При входе сына отец приподнял голову. Это был крепкий старик в длиннополом сюртуке и сапогах бутылками, с строгим лицом и длинною бородой. Он насмешливо кивнул седою головой.

– Покорно вас благодарим, сыночек; ловко вы наши антиресы блюдете. Мерси вам большое!

Глаза старика язвительно сверкнули.

– Еду я полем, – продолжал он, – и вижу: весь безотраднинский табун на наших озимях нагуливается. Ловко вы, сыночек, дела обделываете! С этаким сыночком и по миру как раз пойдешь! По миру с сумою под ручку с нуждою! – воскликнул он насмешливо.

Старик глядел на сына пристально и сурово, и сыну казались глаза отца похожими на костяшки счет.

Мишенька, потупив глаза, молча стоял у притолоки, но при последних словах отца он вспыхнул.

– Не говорите, тятенька, зрятины, – выговорил он, – со мной вы по миру не пойдете. Вон Гриша Колотилов с цыганками в один присест по тысячи монет прохвачивает, а я даже не знаю, каким настоящие цыганки и мылом-то умываются! А вы, вы не с того конца на дело глядите.

Старик шевельнулся, но Мишенька продолжал, бледнея.

– Я, тятенька, на себя гроша медного не трачу, и если не загнал безотраднинских лошадей, так только потому, что мужиков пожалел! Да-с, пожалел! И я думал, что хозяйничать, тятенька, тоже с крестом на шее надо. Деньгу, тятенька, не из мужика, а из земли вышибать надо, а из мужика по нонешним временам много не вышибешь. Да-с, не вышибешь! 180 целковых нас, тятенька, не обогатят, а с мужиков последнюю шкуру драть довольно совестно! И даже стыдно, если хотите!

Текст предоставлен ООО «ЛитРес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на ЛитРес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.