Александр Горбов - Зарянка

Сергей потер переносицу, подбирая слова, чтобы не обидеть собеседницу.

– При всех наших технических возможностях экспедиция на Марс остается очень сложным и дорогостоящим предприятием. Ограничения в тоннаже отправляемых на орбиту грузов лимитируют нас в оборудовании. – Лихнецкий засыпал ее словами, чтобы отказ не прозвучал слишком резко. Ему была симпатична эта женщина, и отказать в лоб казалось слишком грубым. – Увы, но экспедиция в течение всех месяцев полета должна будет обходиться минимумом медицинского оборудования. Только самое необходимое, рассчитанное на возможные несчастные случаи. Помните вторую американскую? С такими авариями мы справимся. Есть даже реанимационный блок и возможность провести экстренную операцию.

Женщина удивленно смотрела на него, не понимая, зачем он ей это рассказывает.

– Но мы не можем обеспечить длительное лечение и проведение процедур, – Сергей непроизвольно отвел взгляд, – тем более постоянный плотный контроль в процессе высадки экспедиции. Размер экипажа ограничен, и выделение отдельного врача для контроля здоровья во время непосредственной работы на Марсе для нас непозволительная роскошь.

– Но у меня же все хорошо со здоровьем.

– Да, конечно, текущее состояние у вас удовлетворительное. Однако в экспедиции предполагаются существенные нагрузки, тяжелые даже для совершенно здоровых молодых людей.

– Вы хотите сказать, что я слишком старая, чтобы лететь в космос? – В ее голосе прорезались нотки обреченности. – Так? Но ведь у вас нет ограничения по возрасту. Нигде не указан предельный возраст для кандидатов. Я специально смотрела.

– Да, конечно, предельного возраста нет. Мы опираемся на разумную оценку здоровья и возможностей кандидата.

– Но на орбитальную станцию летали люди старше меня. Я смотрела в сети, все было хорошо, никаких ограничений для них не было.

– Я помню эти случаи. Но фактически это были туристы. С кратким пребыванием на орбитальной станции. Никаких долгих полетов, ограниченные нагрузки. А с Земли их постоянно вели врачи.

Сергей развел руками.

– Но ведь это не наш случай. Почти два года в космосе – это не шутка. Случись что – необходимого лечения экипаж обеспечить не сможет. Упомянутые вами туристы по возвращении на Землю проходили курс реабилитации. А миссии предстоит высадка на поверхность, затем взлет. Серьезные перегрузки после длительной невесомости. Даже если вы останетесь в орбитальном модуле – кто даст гарантии, что экипажу не придется прерывать программу для помощи вам?

На посетительницу больно было взглянуть. С потухшим взглядом, вся сникшая, она сидела на краю кресла.

– Простите, – Сергей чувствовал себя палачом, – я не могу принять у вас документы.

– Не извиняйтесь. Я все понимаю. Вы ни в чем не виноваты.

– Если вы так интересуетесь космосом, я знаю, у нас есть несколько вакансий на станциях слежения. Это, конечно, даже не взлет на орбиту, но тоже очень нужная работа, – это звучало так, как будто он оправдывается, Лихнецкий сам не ожидал от себя такого.

– Спасибо, – она внезапно тепло улыбнулась и пожала его руку, – в любом случае спасибо. Если совсем ничего не получится, я посмотрю ваши вакансии.

Расстроенная Екатерина Ивановна вышла из дверей приемной комиссии. Яркое весеннее солнце резануло по глазам, заставляя зажмуриться. Опустив голову и прикрывая от света рукой лицо, она спустилась по широким ступеням и повернула на аллею, обсаженную с двух сторон елями.

Недалеко от кованых ажурных ворот, где металл причудливо сплетался в контур посадочного лунного модуля, на скамейке между зеленых еловых лап сидел юноша. Низко склонившись, закрыв лицо ладонями, с подрагивающими, будто от рыданий, плечами. Екатерина Ивановна остановилась, удивленно рассматривая фигуру на скамейке, а затем решительно двинулась к ней.

– Вам плохо?

Юноша отнял лицо от ладоней и непонимающе посмотрел на женщину. Будь здесь Лихнецкий, он бы узнал в нем поэта, отправленного восвояси.

– Вам плохо, молодой человек?

Тот что-то неразборчиво буркнул и снова уронил голову на ладони.

Екатерина Ивановна присела на скамейку рядом с юношей и положила руку ему на плечо.

– У вас не приняли документы? Не переживайте, через неделю можете подать еще раз.

Поэт нерешительно дернул плечом, словно пытаясь сбросить чужую руку.

– Бесполезно.

– Ну почему же? Ведь вам сказали, в чем причина отказа?