Сергей Гарин - Её голгофа

Орлицкий взглянул на часы: не было еще двенадцати. В три часа ему надлежало представиться управляющему казенной палатой, а пока Петр Иванович решил съездить к бывшему однокурснику Штейну, служившему в этом городе врачом при земской больнице. Восемь лет назад, Штейн был очень дружен с Орлицким, даже жил с ним в одной комнате, но затем перешел на медицинский факультет, окончил его, и друзья расстались.

Ехать пришлось опять на окраину города. На этот раз извозчиком был пожилой молдаванин, низкого роста, с узкой грудью и длинными, как у обезьяны, руками. Он сидел на козлах согнувшись в три погибели, одетый в широкий, с чужого плеча, синий зипун, с громадной, другого цвета заплатой на правом плече. От порыжевшего ворота тянулась на спину грязная бечевка, к концу которой прикреплена была жестянка с номером. И когда сани ныряли в ухаб, жестянка описывала дугу и долго качалась потом на спине возницы часовым маятником… Низкая, но сильная лошаденка, с торчащими, как у рыси, ушами и нечёсаной гривой, бежала весело, косясь на правую руку извозчика, в которой болтался кнут, все время поднимавшийся, но ни разу не опустившийся на спину лошади.

Но вот потянулся белый каменный забор; сани въехали в раскрытые ворота и остановились у двухэтажного здания. Орлицкий расплатился и вошел в подъезд. В передней, у вешалки, на которой скучало чье-то пальто и топорщился подвешенный за ручку порыжевший мужской зонтик, клевал носом швейцар с потемневшими галунами на воротнике. Он лениво поднял голову, достал из-за пазухи кисет и стал свертывать папиросу.

– Можно видеть доктора Штейна? – спросил, подходя, Орлицкий.

Швейцар нехотя поднялся и, продолжая свертывать папиросу, ответил сквозь зубы:

– Можно! Отчего нельзя? Но только они сейчас на обходе!

– А скоро освободится?

– Освободится-то? А Бог его знает! Кажись, скоро! Подождите там!

Он кивнул налево, на дверь, и сел на прежнее место. Орлицкий вошел в небольшую квадратную комнату, в которой находилось человек десять, ожидавших амбулаторного приема. У окна стоял столик, за которым фельдшер записывал приходящих. Увидев, что Орлицкий сел на свободный стул, и думая, что пришедший не знает правила, фельдшер внушительно сказал:

– Записаться надо!

– Я не на прием… Я к доктору Штейну, по личному делу!

– А-а! Ну, ладно!

Прямо была дверь в другую комнату. Временами оттуда выглядывала белая фигура, выкрикивала номер больного и опять скрывалась.

Прошло более часа. Орлицкому надоело ждать и он подошел к фельдшеру.

– Скоро я могу увидеть доктора Штейна?

Фельдшер, не поднимая головы, – он читал какую-то книжку, – ответил с расстановкой:

– Очень ва-азможно, что и скоро! А, может быть, и не-е скоро!

И углубился опять в чтение.

Орлицкого взяла злость.

– Тогда нельзя ли послать ему эту записку?! Я – податной инспектор и мне нужно его по важному делу!

Фельдшер оторвался от книжки и пристально взглянул на Орлицкого. И видна была скука в бессмысленных, слегка раскосых зеленых глазах его…

– Напишите… Я пошлю!

Орлицкий набросал несколько слов на клочке предложенной бумаги, и фельдшер отослал записку со швейцаром. Прошло еще минут десять, пока тот вернулся.

– Пожалуйте-с!

И повел Орлицкого вверх по лестнице, затем большим светлым коридором, по одной стороне которого шли окна, по другой – палаты; из одной палаты вышел старик, в больничном халате, с забинтованной головой, почему-то низко поклонился Орлицкому и долго смотрел вслед, почесывая поясницу. У другой палаты на скамейке сидел, болтая ногами, мальчишка, держа на перевязи руку.

При виде швейцара и Орлицкого, он хотел было шмыгнуть в дверь, но опоздал и остался смотреть на проходящих с открытым ртом, напоминая упавшего из гнезда желторотого галчонка…

У маленькой двери с дощечкой «ординаторская», швейцар остановился:

– Вот сюда…

Посреди узкой комнаты, напоминавшей обстановкой кабинет, стоял молодой, краснощекий врач, в пенсне, в белом халате. Он пошел навстречу Орлицкому, с протянутыми руками.

– Читал, читал в газете, что ты сюда назначен! Ужасно обрадовался: опять будем вместе!

Усадил Орлицкого в кресло, сам уселся против, в стуле, и выслушал рассказ податного инспектора о том, каким образом тот сюда приехал.

– Ты что же: был уже у начальства? – спросил Штейн.

– Пойду в три часа!

– Ага! Вероятно, пригласит на квартиру! У нас это заведено! А теперь, – поднялся доктор, – посиди пару минут, я докончу обход и пройдем ко мне! Я живу рядом.