Илга Понорницкая - Тоська и Николетта

— Не нужен ему твой диагноз. Мужчина, если он не врач, некоторые термины может понять неадекватно… Представь — тебе приятно будет сказать мужу, что у тебя дистрофия?

У Тоськи ушки на макушке. Только врачиха за порог, она объявляет соседкам:

— Ну, что я вам говорила?

Она вся так и светится.

— Когда ты только к нам пришла, и тебя позвали в смотровую, я сразу девкам и сказала: «Какую дистрофичку к нам привезли!» А они мне в ответ: «Первый раз видишь человека — и уже ругаешься! Что она сделала тебе?» Скажите, ведь вы говорили так? — поворачивается она к девчонкам.

— Говорили, — соглашаются те.

— А она настоящей дистрофичкой оказалась! — победно объявляет им Тоська.

Она так по-детски рада своей правоте, что невозможно вместе с ней не порадоваться.

Быть дистрофичкой, как выяснилось, выгодно. Не проходит дня, чтоб кто-нибудь не заглянул в палату:

— Здесь у вас лежит беременная женщина с дистрофией?.. Ой, слушай, это ты? Да? Вот, тебе тут передали…

На подоконнике вырастает целая гора из коробок шоколадных конфет. Тут же стоят консервные банки — тушенка, сгущенка. Всей палатой, как ни старайся, этого не съешь.

Тоська иной раз улучит момент, в столовой или еще где, без разницы, на людях. Схватит мою руку, поднимет резко вверх:

— Глядите, у нее все кости на виду! Вся арматура! Кто хочет посмотреть, как у нас составлены пальцы?

И счастливо объясняет тем, кто еще не слышал про меня:

— Она всамделешний дистрофик! У нее в карточке записано! Такой диагноз!

Тоське мало надо для радости.

С утра до вечера она приносит нам больничные новости. Больница — это мир, где она живет. Она рассказывает: главврач, Андрей Агафоныч Сидорчук, хочет стать депутатом. Некоторые тут же говорят, что это хорошо. Если он станет депутатом, то сможет доставать лекарства, одноразовые шприцы, простыни, наволочки, и еще много всего разного. А еще он сделает, чтоб в город завозили еду. А то когда лопаешь одни консервы, можешь стать дистрофиком. В них, вроде бы, чего-то недостает. Или, наоборот, там что-то лишнее.

Другие тут же заявляют, что ничего он сделать не успеет, потому что его сразу же заберут в Москву. Такую умную голову — да как же не забрать в Москву?

Тоська невероятно гордится, что ее оперировал «сам Сидорчук». Те, кем занимается «сам Сидорчук» в больнице — особая каста. Куда всем остальным! А Тоська и среди этих избранных — королева. Мало того, что Андрей Агафонович не отходил от нее после операции. Еще он разрешил ее сыну, Борису, пожить в больнице, пока матери не станет лучше. В коридоре ему поставили раскладушку. Борис каждый день ходил в магазин, и выносил из палат подкладные судна, и мыл полы, и, в общем, делал все, что ему скажут взрослые. Его кормили. Когда Тоську перевели в обычную палату, он уехал назад в поселок. Тоська велела ему догонять в школе.

Больница осталась жить под впечатлением того, какой у Тоськи славный сын. Она благодарно принимала восхищение, выслушивала всех, кивала, а после начинала прибавлять еще что-то от себя. Она ведь знает о Борисе куда больше вашего! И если вам это интересно — как не рассказать? Вы только слушайте! Он — парень работящий, и, главное, не глуп. Такой не пропадет.

Приехав домой, Борис тут же послал телеграммы сводным сестрам, которых едва знал, что мама тяжело больна. Одна сестра жила в Казахстане, другая не помню, где. Обе прислали денег, как он и предполагал. Борис, рассудив, что они с матерью выкрутились бы как-нибудь и так, тут же купил себе компьютер — о чем и сообщил Тоське, когда приехал снова ее навестить.

Тоська гордилась предприимчивостью сына. Сама она бы не решилась просить помощи у приемных дочерей. Кто она им? Когда-то вырастила — и спасибо, а теперь-то что? Не смогла бы она и так удачно потратить полученные деньги. В самом деле — она же выйдет из больницы и еще денег заработает. И Борька уже большой — кому полы помыть, кому помочь обои клеить, кому еще что там по мелочам… Что деньги? А компьютер — это вещь!

С утра до ночи она привыкает на разные лады произносить новую для себя комбинацию гласных и согласных звуков:

— Компьютер!..

И сама слушает свой голос.

— Надо будет сделать перестановку, — говорит она, когда мы садимся пить чай. — Компьютер — где он, у окна должен стоять? Или, наоборот, подальше бы от батареи?

От каждой из нас ей нужно получить совет. Без разницы, какой.

— Слыхали? — счастливо обращается она ко всем входящим в палату. — Дома-то меня компьютер ждет!