Николай Успенский: Деревенская газета

Душа веселится моя.

Да здравствует Марья Петровна,

И ручки, и штучки ея…

Поруч. Загвоздкин.

НИЩИЙ СОЛДАТ

В наших окрестностях бродит один побирающийся старый солдат, которого, вероятно, все знают; у него обыкновенно сума в руке и шапка, которую он никогда не надевает; он, как известно, ходит очень тихо, потому что очень дряхл и слаб и вдобавок почти слеп.

Однажды он против окон нашей кухни пел: «Помяни, господи, благородителей во царствии твоем!» Пение было дикое и наводящее ужас…

– Поди, дедушка, закусить, – сказала старику наша работница.

Нищий вошел в избу и сел за стол. Работница подала ему щей. Я завел разговор с ним.

– Сколько, дедушка, тебе лет? Лет сто будет?

– Нет, не будет сто лет, – ответил он, разламывая корку хлеба.

– Плохо тебе жить?

– Плохо… – равнодушно ответил он и стал есть щи.

– Пенсию получаешь?

– Нет, не получаю…

– Отчего?

– Просить некого… оттого побираюсь… Я две медали имею…

– А начальство?

Старик молчал.

Что он говорил – говорил таким спокойным тоном, что делалось больно!.. Лицо его ничего не изображало… Глаза его не отрывались от щей…

– Надо губернатора просить, – сказал он, – может, пансион дадут. Я служил все двадцать пять лет.

– Отчего же ты не просишь его?

– Из-за паспорта начальство не пускает. «Как тебя пустить, говорит, паспорта нет». А паспорт мой сгорел, как деревня сгорела.

– Так ты бы так и объявил.

– Я говорил… просили у меня целковый… я не дал…

– Стало быть, все дело из-за целкового?

– Мне теперь целковый не нужен. Я скоро умру.

– Ну, если ты болен сделаешься, долго будешь лежать – кто тебя станет хоронить?.. У тебя есть родные?

– Никого нету…

Старик перестал есть, достал из-за пазухи кошелек и сказал мне, забыв, по-видимому, все:

– Берегу… два рубля сорок… когда умру – помянуть меня…

Старина! старина! Отчего так равнодушно и холодно лицо твое?

Неужели это правда?

Уч. Чаркин.

К ГАЗЕТЕ

Газета читалась повсеместно: около десятка селений вошло в круг читателей, про нее знали даже крестьяне, которые объяснили ее по-своему…

Села Горлова приказчик, прочитав газету, велел позвать к себе земского.

– Кто прислал эту газету? – спросил он.

– Да всем разносят… от помещика Галкина.

– Ты знаешь, здесь надо мною смеются?

– Да это я давича прочитал… насмехаются…

– Что же это такое будет? – в отчаянии произнес приказчик.

– Что ж мудреного? многих зацепили…

– Стало быть, требуется…

– Верно, куда-нибудь это пойдет?

– Должно быть, к исправнику… а то в суд… что ж, на миру и смерть красна…

– Еремей! слышал, грамота какая-то ходит? – говорил мужик в толпе народа, стоявшего у постоялого двора…

– Слышал, малый. Это бумага из Питера доставлена…

– Братцы! дворник сейчас обещал нам ее дать…

– Ой ли?.. Пойдем попросим… Ну, Илья, Егор, трогай!..

– Что вы орете-то!.. Разве можно так?.. Тут полегоньку надо… Иван, поди ты один и спроси у дворника: нельзя ли, мол…

Дворник дал мужикам газету. Они с замиранием сердца побрели с газетой в ближний пустой сруб, и один из мужиков начал читать…

– Повнятней, Гриша! Ну, начинай…

– Стой, ребята! Не шелохнись! Должно, она самая…

– Читай…

– Погодите, братцы, – дай ухом приладиться: с богом! отчаливай!

– Начинать?

– Погоди… Егор! прими голову-то!.. не слышно… Валяй!..

– Начинать?

– Начинай…

– Смирно… Ей-богу, она!

– Читай знай! Увидим…

– Постой ты, братец, мне виски-то прижал больно!

– Эх, дураки!.. Когда вы уладитесь!..

– Да вот все Еремей… Ну, читай: я знаю, это не она…

– Знахарь! пошел прочь!..

– Давай об чем?

– Давай!..

– Да замолчите, что ли, вы?..

– Ну, ну!.. Не пикни! пригнись, Федор… Я на плечи-то к тебе навалюсь…

– Навались!.. Начинай!..

– Постой, дай дверь затворю…

– Когда там затворять?.. Тише!

– Тише!..

– Погоди, я на полати влезу…

– О, дурак!.. выдумает!..

– Ребята!.. а что, я вижу – лучше грамоту нести вон…

– Как вон? трогай! готово!..