Рут Маклеод: Повелительница тьмы

— Не просите меня объяснить необъяснимое! Я знаю только, как гавайцы отреагировали на его исчезновение. Это, должно быть, и стало причиной сердечного приступа Брика.

— Сердечного приступа? — ахнула Лана. — У Брика?

Его недоверчивая улыбка была почти оскорбительной.

— Только не говорите мне, что вы ничего не знали! Это-то и заставило его вызвать вас. Он начал понимать, что может не дождаться, пока Молли вырастет и…

Он резко оборвал фразу на полуслове, потому что из-за гаража снова появились Мои и Молли. Девочка скомандовала: «Стой!», и седовласый гигант осторожно опустил ее на землю.

Девочка была по-настоящему красива; ее совершенная красота, казалось, впитала все лучшее от тех многочисленных рас, к которым принадлежали ее предки: огромные бездонные глаза, тонкие изящные брови, мягко очерченные губы, напоминавшие лепестки роз, нежная бархатистая кожа, точеная фигурка…

— А я знаю, ты — Лана, — смело подойдя к девушке, звонко сказала она. — Можно я возьму одну из твоих цветочных гирлянд? Ими забит весь холодильник.

— Ну конечно! Возьми все, я все равно не знаю, что с ними делать.

— О, спасибо! — Она в восторге зааплодировала и, схватив Мои за руку, подпрыгнула и повисла на ней. — Вперед, дядюшка Мои! Мы возьмем их и отправимся встречать самолеты!

Мои вновь усадил ее на плечи, и они «поскакали» к дому.

— Что она хотела сказать? — спросила Лана.

— Только то, что сказала, — улыбнулся Курт. — Молли хочет стать танцовщицей, как и ее мать. Танец — особый, разумеется, — часть традиционного гавайского приветствия, так же как и цветы. Вот она и упражняется в аэропорту, встречая самолеты внутренних линий. Кроме того, Молли неплохо поет и играет на укулеле [3] Укулеле — маленькая гавайская гитара. , и гости острова приходят в полный восторг, когда эта маленькая красавица преподносит им цветочные гирлянды. Вчера вечером она хотела поехать с нами встречать вас, но Брик почему-то не разрешил. Он иногда необъяснимо строг с ней, а иногда на удивление мягок…

Неужели она прилетела всего лишь вчера? Казалось, что прошли годы… Эта мысль снова напомнила ей о том, что она до сих пор не написала Вейни.

— Брик вообще человек странный, непредсказуемый, — продолжал между тем Курт. — Впрочем, вы и сами прекрасно это знаете.

— Да ничего я не знаю! — возмутилась Лана. — Откуда мне знать? До вчерашнего вечера я видела его в последний раз, когда мне было три года!

Курт ошеломленно уставился на нее, даже не пытаясь скрыть свое недоверие.

— Но вы ведь переписывались?

— Он присылал только подарки и чеки. Его первым письмом было приглашение.

— И вы приехали? Вот просто взяли и приехали? Ни о чем не спрашивая?

— Зачем? Он же мой отец!

Казалось, этот простой ответ окончательно сбил его с толку.

— Но вы… Ваша мать ведь наверняка рассказывала вам о нем?

Боль детских лет снова захлестнула ее. Если Курт станет повторять все то, что говорила ей мать, то какой смысл его слушать? Она же приехала сюда для того, чтобы самой узнать отца, сделать свои собственные выводы…

— А вы ему не очень-то симпатизируете, верно? — ядовито осведомилась она.

На лице Курта не дрогнул ни один мускул, когда он, пожав плечами, ответил:

— Причем здесь симпатии и антипатии? Я его управляющий — и только. Во всем, что касается дел, мы всегда находим общий язык. Что же до остального… — Он снова пожал плечами. — В большинстве случаев это меня просто не касается, и вы, разумеется, вовсе не обязаны мне что-то рассказывать, я ведь, в конце концов, всего лишь служащий вашего отца. Вы достаточно взрослая, чтобы разобраться во всем самой.

Сказав это, он быстро кивнул ей и зашагал к дому.

Лана переоделась к ужину и принялась было за письмо к Вейни, но вскоре поймала себя на том, что грызет ручку, беспомощно подыскивая слова. Письмо получалось коротким и сухим:

«Не думаю, чтобы работа на плантации тебе понравилась, но вскоре я намерена съездить в Гонолулу и узнать, не нужны ли местным банкам квалифицированные клерки. Брик хочет, чтобы я вникала во все тонкости дел в Кулеане — зачем, пока не знаю. Поместье, включающее и плантацию, принадлежало раньше первому мужу его покойной жены. Сын и дочь от этого брака имеют на эту землю куда больше прав, чем я, так что можешь расстаться с мечтой жениться на богатой наследнице. Надеюсь, это не охладит твою любовь ко мне?»

Две последних фразы она добавила просто чтобы подразнить Вейни, ведь он предложил ей выйти за него замуж еще до того как узнал, что ее отец — богатый землевладелец на Гавайях.