Людмила Ситникова: Последний рассвет одиночества

— Вить, может, лучше не вспоминать?

— Поздно, раз начал, я договорю до конца. — Он обхватил голову руками. — Таня родила Ниночку. Роды были тяжелые, врачам не удалось ее спасти.

— А звонки от неизвестного больше не поступали?

— Милка, Милка, здесь и начинается самое ужасное. Понимаешь, мы тогда только переехали в новый офис. У меня был отдельный кабинет, а рядом со мной располагался кабинет Вадима Леонова. Когда звонили не напрямую, а через секретаря, она соединяла их со мной или с Вадимом. В тот злополучный день, услышав, что просят соединить с Леоновым, она по ошибке соединила звонившего со мной — с Леонтьевым. Жена Вадима, как и Таня, ждала ребенка.

— Когда удалось выяснить, что произошла ошибка?

— Через два месяца после похорон.

Алимова провела рукой по гладко выбритой щеке Виктора:

— Все это трагично, но ты не должен винить себя в случившемся. Смерть твоей жены никак не связана с вашим скандалом.

— Как знать, Милка, как знать.

— Не терзайся. — Люда была готова разреветься от жалости. — И пожалуйста, давай завершим сегодняшний вечер.

— Хорошо, тогда вперед.

Не пожелав, чтобы Людмила добиралась до дома в такси одна, Виктор настоял на своем:

— Сначала завезем тебя, а потом со спокойным сердцем отправлюсь в свой холодный особняк.

Но у подъезда Алимовой ситуация резко изменилась.

Расплатившись, Виктор отпустил водителя на все четыре стороны.

— Ты что делаешь? Почему он уехал?

— Я тут подумал… может, пригласишь меня в гости, а? Угостишь чашечкой чая.

— У меня дома родители и сестра.

— Отлично, значит, убью двух зайцев сразу: утолю жажду и попрошу у твоего отца твоей руки.

— Виктор, не порть мое мнение о себе.

Леонтьев упал на колени:

— Милка, выходи за меня замуж.

— Ты пьян.

— Завтра я протрезвею.

— И забудешь весь тот бред, который нес сегодня.

— Не отходи от темы. Выходи за меня. Я… я тебя люблю, Мила.

Алимова начала икать.

— Ви… Виктор, я очень тебя прошу, я даже требую, чтобы ты…

Вскочив, Леонтьев жадно припал губами к губам Людмилы. Поцелуй получился жарким, страстным, всепоглощающим.

У Люды закружилась голова, ноги сделались ватными, а сердце… Господи, казалось, сердце остановилось.

Виктор повторил вопрос:

— Ты выйдешь за меня замуж?

— Не надо ничего говорить, ладно? Ничего не говори. Только… поцелуй меня еще раз.

Дважды Леонтьева просить не пришлось.

Вкус его губ сводил Алимову с ума. Она понимала, что поступает неразумно, даже глупо, стоя под окнами дома и предаваясь страстным поцелуям с не совсем трезвым кавалером, но ничего не могла поделать.

— Так ты пригласишь меня к себе? Пустишь на ночлег?

Людмила наплевала на все, кивнула.

— Только спать тебе придется на раскладушке. Извини, но в нашей квартирке не так просторно, как в вашем загородном доме.

Поддерживая Леонтьева, она помогла ему подняться по ступенькам, не имея ни малейшего понятия, что скажет завтра утром матери, когда та поинтересуется, откуда в квартире появился незнакомый мужчина.

Стоило Людмиле захлопнуть входную дверь, как в коридоре появилась Валентина Федоровна.

— Людка, ты на часы смотрела?

Удивление Алимовой-старшей описанию не поддавалось. Увидев дочь в вечернем платье, на шпильках и в разодранных колготках, Валентина Федоровна потеряла дар речи. А когда до нее дошло, что Людмила не одна, а в компании хоть и пьяного, но все же презентабельного вида незнакомца, на лбу выступили капельки пота.

— Мам, познакомься, — улыбнулась Люда, — это Виктор.

— Очень приятно. — Леонтьев сделал шаг навстречу Валентине и склонился в поклоне.

— Виктор, хозяин особняка, в котором я работаю, — щебетала Люда, видя замешательство матери. — Мы сегодня были на презентации.

— Ваша дочь позволила мне переночевать на раскладушке, — выпалил Леонтьев.

В дверях появился Михаил Иванович.

— Людмилка, уже вернулась?

— Папуль…

Маринка выбежала из спальни, протирая заспанные глаза:

— Что за шум, а драки нет?

Увидев Виктора, Марина взвизгнула и пулей бросилась обратно в спальню.

— Предупреждать надо, что в доме посторонние, — закричала она, — ненавижу, когда меня видят в пижаме.

Людмила обратилась к матери:

— Мам, идите спать, завтра обо всем поговорим. Папуль, где раскладушка?

— Э-э… на балконе, сейчас принесу.

Проводив Виктора в маленькую комнату, Алимова запричитала:

— Мне конец! Это из-за тебя. Если бы ты не валял дурака, а поехал домой, мне бы удалось избежать множества ненужных вопросов.