Марина Козикова - Зефир в шоколаде

Пьер с улыбкой пожал плечами и куда-то умчался…

«Ну вот и погуляли, – подумалось мне. – Ну и ладно, зефир вреден для фигуры. Не очень-то и хотелось!..»

…Минут пять я прикидывала, что лучше – доползти по-пластунски до прибоя или постелить полотенце и верхом на нем доелозить до воды?

В первом случае меня, пожалуй, могут принять на партизана и дадут по башке раньше, чем я окунусь в океан. Второй вариант, конечно, эстетичнее, но ощутимо дольше. А что если?..

Раздумья мои были прерваны внезапно появившимся Пьером. С собой он привел светловолосого парня такой же косой сажени в плечах. Ого! Кто сказал, что двое – это слишком? Кому как! Хотя, честно говоря, не очень я люблю блондинов. Они похожи на снулых рыбин с белесыми пустыми глазами. Но этот вроде зеленоглаз, улыбчив и безусловно мускулист. Где, интересно, их таких выводят? Узнать бы адрес питомника…

Блондина звали Стеван и был он сербом, кстати, немного говорящим по-русски. Но почему-то меня не оставляло ощущение, что понимает он по-русски намного больше, чем хочет показать. Оба новых знакомца были спасателями на пляже моего отеля. Причем если Пьер был просто спасателем, то Стеван – спасателем-медиком.

Для себя я тут же их перекрестила в Петю и Степу. И милостиво разрешила себя немедленно спасти, ибо еще полчаса без купания, и я истлею и обуглюсь под этой пальмой.

И два черно-белых коня, подхватив под белы руки, вмиг домчали меня до прибоя на зависть всем туристкам на пляже. Сидя на их руках, как царица на троне, я еще нахально подумала, что путь до океана мог бы быть и подлиннее.

«Я похожа на вафельку в черно-белом шоколаде», – мысленно хихикнула я и наконец-то булькнула в теплый солоноватый океанский бульон.

Восхитительное ощущение амёбности, в котором я пребывала, неспешно шебурша ручками в бульоне океана и прикрыв от восторга глаза, было нарушено визгливым монологом какой-то бултыхающейся неподалеку явно тетки и явно русской (называть ее соотечественницей как-то язык тормозил). На голове ее сидела большая белая панама с уныло опущенными мокрыми полями, отчего мадам сильно смахивала на дохлую медузу.

Похоже, слова она выплевывала в безбрежность пространства перед собой, вместе с соленой водой. Повизжав дрелью пару минут, Дохлая Медуза узрела во мне собеседника и бодренько погребла в мою сторону.

«Что ж мне везет, как утопленнику», – подумала я и обреченно попыталась отвернуться. Однако Медуза уже на подходе стала громогласно вещать о промахах администрации отеля, дороговизне ресторана, ужасной жаре и наглых портье. Я поняла, что, пожалуй, достаточно на сегодня, и призывно помахала рукой Пьеру и Стевану, маячившим на берегу.

Пока меня по-царски выносили на руках из воды и сажали в мою коляску, мадам с вытаращенными (наверняка от восторга) глазами наблюдала за нами.

И выйдя на берег следом, припечатала:

– А что у вас за горе?

«У меня одно горе – вас встретила!» – мысленно ответила я. Вслух же произнесла:

– А вы почему интересуетесь?

И тут Медуза начала бухтеть про то, что с ее племянчатым дядей внучатой бабушки было ну вот точно такое же, и он чудесно исцелился, то ли приняв ванну с сеном, то ли выпив поутру уксуса с хреном, то ли занявшись еще какой-то волшебной фигней.

Мне срочно захотелось убить Медузу…

Наконец, отлепившись от меня, она переключилась на мамочку с малышом, ковыряющим в песке совочком. Судя по глазам мамочки, та тоже мечтала употребить совочек не по назначению.

Весь день визгливый голос раздавался то у стойки бара, то в лаунж-зоне, то у бассейна. К вечеру стало казаться, что панама Дохлой Медузы маячит повсюду.

А вечером Пьер сообщил мне, что завтра у него выходной, и не хочу ли я покататься на катере. Удивительно, что я согласилась немедленно, не правда ли?

***

Утром я проснулась в сладком предвкушении прогулки на катере с Пьером. Вылезла на балкон нельзя сказать что одетая, но и не то чтобы голая – в виде, называемом мной «я только выглянуть».

Отель негромко жужжал, по тропинкам к открытой площадке ресторана стекались муравьями постояльцы. Кто-то уже булькал в бассейне, временами слышался детский плач и смех. Короче, утро в деревне, пусть даже и тропической.

Внезапно в эту деревенскую идиллию ворвался пронзительно-монотонный визг бензопилы – Дохлая Медуза вышла на охоту. Очарование синего южного утра разбилось вдребезги. Белая панама плыла по дорожке к пляжу, народ расступался перед ней разве что не крестясь «чур меня!». Похоже, мадам достала тут всех. Визг постепенно удалялся, я посочувствовала загорающим.