Галина Емельянова: Ангел Любви (Сборник)

Про монастырь он узнал еще в Красноярске, от местного епископа.

— Место намоленное, даже провидец свой есть. Мы со своей стороны, проверку делали, так успел его кто-то упредить, ушел в тайгу, не встретили. В народе, вера в него больше, чем в..-но не договорив, осенил себя крестным знамением.

День был скоромный, паломников, в эту спрятанную за лесами и озерами с болотами обитель, было немного.

Попадали они в обитель по озеру, монастырь держал на озере паром.

Конечно, он выбрал самый легкий путь — по воздуху, на вертолете.

Варю, свою молодую возлюбленную, он взял неохотно, монастырь был мужской, нравы сибирские строгие. Но ему казалось, что дар, икона 17 века, достаточный повод нарушить монастырский уклад.

После посадки, охрана прочесала кусты, и старший дал отмашку хозяину. Он вышел из вертолета, подав спутнице руку.

Светило жаркое таежное солнце, звенел над озером гнус, стрекотали в траве кузнечики. Телохранители, молодые здоровые ребята, не верящие и в бога, ни в черта разлеглись на берегу, смотрелись они довольно комично в черных отутюженных брюках и лаковых туфлях.

Он ждал самого настоятеля, но из-за кустов показался маленький неказистый послушник.

Монашек был недокормыш, либо болен, либо нес непосильный постриг.

Смотрел долу, и даже вздрогнул услышав женский голос. Варя поприветствовала его, звонкий ее голос, эхом прокатился по берегу.

— Отец настоятель ждет нас?

— Да, но гостеприимный дом сгорел от молнии, потому странников мы не принимаем. Все местные об этом знают, пусть ваша спутница ждет на берегу.

Он не привык, чтобы ему отказывали, и унижение, перед любимой женщиной, привело его в бешенство.

Сдерживать себя на этом пустынном берегу казалось ему глупостью, поэтому он хриплым от гнева голосом сначала грязно ругнулся, потом отдал распоряжение, грузиться в вертолет.

Но Варя, взяла его за руку и увела от охраны и монашка. Сняла с шеи легкий шелковый шарф и провела по влажному, усыпанному мелкими капельками пота, лбу.

Подойдя близко — близко, что слышно было биение сердца, прошептала: «Володя, успокойся. Я подожду на берегу. Я тебя всю жизнь ждать готова».

Конечно он понял намек, она не боясь проклятия родителей, ненависти его жены и детей, дарила ему себя.

Правда пока еще, несмотря на грязные сплетни, ничего кроме романтических цветов и поездок в театр, не было.

Она умела одним лишь только взглядом, холодных серых глаз остужать его жеребячий пыл. У него «таких» не было. Он встретил ее на книжном форуме. Маленькая книжка стихов, она стояла за прилавком и дарила книгу с автографами.

Девочка-женщина. Коричневый свитер обрисовывал округлые пленительные формы, детские припухлые губы. И прядка, светлых, легких волос. Она все время поправляла непослушную прядку, выбивающуюся из-за уха. Ухо тоже было маленькое, очень красивое, со скромными сережками — гвоздиками.

Он подошел к столику, раскрыл наугад, и, прочитав первые же строки, вдруг возжелал одного, чтобы это писалось для него. «В одной упряжке, звездных гончих псов, нам не бежать обласканными небом».

Чтобы о нем она мечтала, не гася свечу в долгие зимние вечера. Девочка-женщина. Ожидание любви в улыбке, в красоте движений.

Что — то, давно забытое, из пацанского детства сжало сердце, и стало горько и сладостно от этой волны памяти.

Мама, мама сшила ему брюки, из отцовского кожаного летного плаща. Брюки с огромными вместительными карманами. «Чертова кожа», так это звалось тогда. А потом они пошли встречать отца к проходной аэропорта. Мама хотела взять его за руку, но он вырвал руку, и пошел немного впереди нее, показывая дорогу.

Теплые мамины руки. Темные, шершавые от стирок, со вздутыми венами. Как нежно могли они вытирать слезы обиды, снимать боль, когда от простуды горел он в жару.

С электричеством на рабочей окраине было плохо, и долгими ночами, когда температура никак не желала сбиваться, мама жгла самодельные стеариновые свечи.

И пока свеча горела, ему, мальчишке, было спокойно, он знал мама рядом.

Мама, ушла, жена, так и не смогла стать частью его души. Так для тела, да и то по — молодости. Потом было много, тех с кем он был близок, без любви — искры, потухли, забылись.

Виделись с Варей, так звали это удивительное создание, редко.

Она работал в областной газете, часто была в командировках. Он позвал ее в свою пресс-службу. Отказалась.

Но он был, слишком опытен, чтобы не понять, он ей небезразличен.