Эйми Карсон: Победить в любовной схватке

— У меня больше нет спонсоров. Что вы вообще обо мне знаете?

Не отводя глаз, она оттараторила, как на экзамене:

— Вы профессионально занимаетесь гонками с семнадцати лет. Уже через два года после начала карьеры ваши фото не сходили с обложек журналов. Вы стремительно поднялись на самую вершину рейтинга. Славитесь острым языком и полным бесстрашием на трассе. Имеете прозвище Джокер. На протяжении шести лет вы оставались гонщиком номер один. — Тут она запнулась на мгновение и продолжила: — Пока два месяца назад на очередном этапе соревнований намеренно не врезались в вашего главного соперника Честера Куна.

Боль скрутила внутренности. Каттер с трудом подавил желание отвести взгляд. До конца своих дней ему суждено расплачиваться за то решение, на принятие которого ушли доли секунды. Каждую ночь он вновь и вновь переживал роковое событие: рев двигателей, запах паленой резины, он прижимает Честера к левому борту, что есть силы сжимает руль… и резко просыпается в поту с бешено колотящимся сердцем и ощущением, будто все старые раны открылись вновь.

Сам момент столкновения в памяти не запечатлелся. Как сказали врачи, налицо ретроградная амнезия. Дар небес. Или же наоборот — проклятие…

Каттер сжал кулак и проговорил сквозь зубы:

— После прошлогодней катастрофы, которую Честер спровоцировал, его должны были отстранить! Этот ублюдок за рулем — как машина смерти. Ведь он потом чуть не убил другого гонщика!

— В день, когда вы разбились, было много жесткого вождения. Сразу было понятно, что и Честер чем-нибудь да отличится.

Каттер внимательней посмотрел на собеседницу. Определенно Джессика Уилсон кое-что смыслила в предмете разговора.

— Вы, случайно, не из тех сумасшедших фанатов, которые всюду преследуют своих кумиров? — По оставленным ею сообщениям и манере поведения вполне можно было предположить такое. — И благотворительность — просто предлог? Знаете, после того как кое-кто из них умудрился прорваться сквозь охрану, раздобыть ключи от моего кемпера и в абсолютно обнаженном виде встречать меня в моей же постели, я уже ничему не удивлюсь.

— Надеюсь, вы выставили его вон? — В ее глазах зажглись озорные искорки.

Несмотря на невеселые обстоятельства, Каттер не сдержал смешка и поплатился за это приступом боли за ребрами. Эта настойчивая альтруистка начинала ему нравиться.

— Ее, — поправил он. — Да, ее я выставил. Но если бы на ее месте оказались вы, я бы сначала дважды подумал.

— Я люблю гонки, мистер Томпсон, но я не фанатка, — спокойно ответила Джессика.

— Какая досада. — Взгляд его скользнул к ее губам. — Очень, очень жаль. Был бы рад как-нибудь открыть посылку, а там вы, и из одежды на вас лишь шикарный подарочный бант.

Джессика недоверчиво на него посмотрела:

— Что, и такое бывало? Не может быть, это вы сами только что выдумали!

— А вот и нет. Лично я, правда, таких подарков не получал. Но подобные истории передаются у нас из уст в уста.

Она наклонилась еще ближе, прищурилась и, понизив голос, чуть ли не томно проговорила:

— А у нас из уст в уста передаются истории о вашей щедрости в поддержке обездоленных детей.

— Ну вот. Опять о работе. Я уж думал, вы со мной заигрываете.

— Нет, это был бы нечестный ход.

— Да я бы не возражал. — Ему нравилось стоять рядом с ней. — Повторюсь: ни за какие коврижки не буду я…

— Этим ребятам нужен образец для подражания, кто-то подобный вам!

Последние слова возымели на Каттера эффект пощечины и быстро согнали с лица ухмылку. Какой из него образец? Чему тут подражать? Умению в считаные секунды разрушить самое лучшее, что было в его жизни? Второго шанса стать национальной гордостью не предвидится. Вышедший в тираж горе-гонщик, принявший рискованное решение и с позором покинувший пьедестал почета, — вот кто он теперь такой.

— Послушайте, женщина, — Каттер провел рукой по коротким волосам, — вы меня с кем-то путаете. Мне дела нет до ваших ребят. Спонсоры платили мне миллионы, они же говорили, сколько и куда жертвовать, какие акции поддерживать. Отныне я поддерживаю одного-единственного человека в мире — себя.

Лучезарная улыбка Джессики потухла. Каттер отвернулся и между полками с запчастями пошел к маленькому умывальнику в углу гаража.

— А в данный момент меня больше всего волнует, когда же я, наконец, закончу с этой машиной, — добавил он тоном, ставящим однозначную точку в разговоре.

Джессика почувствовала, как грудь заныла от чувства разочарования и отчаяния. Значит, ему все равно. И все, что его заботит, — собственное благополучие и размер банковского счета. А те пламенные речи, которые он произносил в прошлом, были, вероятно, за определенную плату написаны специально обученными людьми. Нет, Джессика переживала вовсе не из-за того, что разбились иллюзии в отношении кумира. Дело в том, что она обещала Стиву уговорить Каттера Томпсона поддержать инициативы фонда Бриса. А Стиву она многим обязана.