Яна Егорова - Луч света в тёмной комнате

– Да? – ответила, немного опешив.

– Первое впечатление очень важно. Научись доверять себе. Это в нашем деле имеет большое значение. Ты можешь еще не понимать, что именно тебе не понравилось, в большинстве случаев твое сознание еще не обработало информацию. Факты ты найдешь позже. Но если не понравилось – будь начеку. Немного позже, потренировавшись, ты сможешь лучше управлять своей деловой интуицией.

Эта его речь… Как будто он был хорошим, добрым отцом, наставляющим любимую дочь на путь истинный. Я ненавидела его всем сердцем, но не могла не принять совет. И тут же почувствовала себя должной ему. Ч-черт!

– Спокойной ночи, – его пожелание превратило обычный поток мурашек у меня под кожей в легкие, горячие судороги…

Теперь моя ночь навряд ли уже будет спокойной!

Повесила трубку. Очень хотелось швырнуть ее в окно. Зря я не разбила телефон в аэропорту! Он как будто держит металлическую цепь, прикрепленную к острым крючкам, зацепленным за мою кожу. И тянет, тянет. И рвет! Беспощадно! Хладнокровно! Выдирает эти крючки с кусками мяса…

Север Герра закончил звонок, но телефон так и продолжил держать в руках, как будто не хотел разрывать тонкую связь с собеседницей. Их разделяли каких-то шестьсот семьдесят километров, час полета, несколько часов в пути. Единственное, что он хотел в эту минуту сделать – отправиться туда. Однако четко понимал: сейчас это слишком рискованно. Один необдуманный поступок может повлечь за собой катастрофу. Нет, не бедствие мирового масштаба, а всего лишь крушение его жизни, в которой не так давно забрезжил неуверенный лучик надежды. Луч света.

Мужчина сжал телефон в руке. Луч света. Который он просто обязан сберечь.

Север смотрел в окно на ночную Москву, но видел перед собой ее. Это прикосновение в аэропорту… Сколько сил потребовалось, чтобы не переступить черту. Это просто невыносимо, осознавать свою полную беспомощность, заставлять себя бездействовать, зная, что желаемое в такой близости. В незащищенности. И от других. И от него.

И в данной ситуации он был большей опасностью для Елены, чем другие.

Тем временем в нескольких километрах от завода-поставщика к особняку на опушке леса подъехал черный джип. Охрана территории пустила хозяйку за ворота. Припарковав автомобиль прямо перед парадным входом, женщина в кожаных ботинках солдатского образца спрыгнула с сиденья и направилась в дом. Буквально взлетев по ступенькам, через мгновение она уже вошла в огромных размеров гостиную, где ее ждали двое мужчин, один из которых был постарше, лет пятидесяти с хвостиком. Из-за высокого роста ему не было удобно сидеть на диване, поэтому он всегда располагался в изготовленном специально для него итальянскими мастерами кожаном кресле. Мужчина был красив, и легкая седина в волосах лишь подчеркивала привлекательность серых глаз.

Вторым из сидящих оказался молодой юноша лет двадцати. В отца он пошел только ростом. Остальным же – чертами лица, цветом волос – полностью походил на мать, которая сейчас остановилась в дверях и воинственно сложила руки в боки.

– Все, встретила я эту «комиссию», – с отвращением заявила Алла Аркадьевна Титова. – То же мне «проверяющие»! Молодая девчонка, ровесница Сережки, с тупоголовым охранником, у которого ни одной мысли на роже.

– Аллочка, – неожиданно высоким голосом заговорил старший Титов, – если прислали, значит, знали кого.

– Не знаю, – фыркнула женщина и, немного помявшись, все же устало рухнула в кресло напротив мужа. – Может быть, конечно, она какой-то чертов гений. Или любовница чья-нибудь! Хотя нет. Любовниц на такое не присылают. Столько денег пропало, нет…

– Да точно, подстилка чья-нибудь, – встрял молодой Сережа Титов. – Мать, точно тебе говорю.

– Цыц, – прикрикнула на него родительница. – Твое мнение здесь не спрашивали! Достал меня уже своими скандалами, со всякой швалью по клубам шляться. Ты эту кашу заварил, ты и расхлебывать будешь.

– Аллочка, не ругайся, – миролюбиво остановил ее отец семейства, – ну как он может все сам исправить? Это же абсурд. Теперь мы все попали под расстрел.

– Заткнись, Прохор! Придумаем, как! Мы с тобой столько пахали, а этот гаденыш нас на наркоту променял. Значит так, – буквально зарычала женщина на сына, – слушай сюда. Сегодня никакой травы. Завтра, намытый и чистый, приезжаешь на завод. Я тебя поставлю ее всюду сопровождать. Не знаю, что ты будешь делать, хоть ребенка ей сообрази, но девчонка должна нас оправдать. Поверь, даже дюжина внуков не обойдется нам так дорого, как если они заставят нас вернуть деньги!