Олеся Бережная: Правдивые истории провинциальных девочек

– Взглядом соблазнить пытаешься? – хихикала Маринка.

– Пытаюсь, – ответил Лёха, затем наклонился к Таньке и почти шепнул ей на ухо, – у меня получается?

– Пока только раздражать, – сквозь зубы прошипела Танька. Затем, почувствовав, что не в состоянии больше выносить общество «орангутанга», поднялась со своего места, пробормотала «извините» и вышла из квартиры.

Лёха догнал её у дверей подъезда.

– Да подожди ты, куда летишь? – осторожно схватив Таньку за руку, прижал её к стене и снова перекрыл пути к отступлению.

– Пусти, а? – не поднимая глаз на Лёху, попросила Танька.

– Да перестань. Ну? Посмотри на меня. Разве я похож на маньяка?

– Зато ведёшь себя как маньяк.

– Извини. Я не хотел тебя напугать. Когда понял, что ты боишься – сразу открыл дверь и выпустил. Ну что я, по-твоему, мог с тобой сделать? Ну? Да посмотри ты на меня!

– Не хочу, – отводя глаза, сердилась Танька.

– Вредина.

– Орангутан.

Лёха хихикнул.

– Ладно если ты так хочешь домой – я тебя отвезу.

– Спасибо, сама доберусь.

– Это не предложение, – завершил разговор Лёха и за руку повёл Таньку к своей машине.

Всю дорогу они молчали. Танька злилась на себя и на спутника. Лёха едва заметно улыбался. Подъехав к Танькиному дому, вышел из машины, открыл дверцу с её стороны и помог выйти:

– Увидимся, – сказал он на прощанье.

– Да пошёл ты! – фыркнула Танька и стремительно зашагала домой, услышав за спиной лёгкий смешок.

А вечером следующего дня на зазвонившем телефоне высветились циферки:

– Ты что предпочитаешь: комедию или драму? – вопрошал из трубки Лёхин голос.

– Ужасы, блин! – огрызнулась Танька, отчаянно ненавидя Маринку за то, что раздаёт номер её телефона всем подряд. – Тебе чего надо?

– Через двадцать минут заеду, пойдём на ужасы значит.

– И не мечтай, – последнюю фразу она сказала уже гудкам.

Ровно через двадцать минут Лёха стоял у Танькиного подъезда и методично названивал ей на телефон. Танька сердито нарезала круги по квартире, отключив звук на сотовом, и что-то бормотала себе под нос. Пока не услышала протяжный звук клаксона и возмущённый голос бабушки с нижнего этажа.

– Ты что творишь? – прошипела Танька, выйдя, наконец, на улицу.

– Использую все средства, чтобы выманить тебя из квартиры. На цивилизованные ты не реагируешь. В кино поехали? Скоро начнётся твой ужастик. Будешь стоять тут передо мной в позе сахарницы – опоздаем.

– Я никуда с тобой не поеду.

– Почему?

– Потому что ты мне не нравишься.

– Врёшь.

Танька обречённо вздохнула… Лёха тоже.

– Слушай, ну дурак я, зря тебя вчера напугал. Но это ведь не повод ставить на мне крест? Давай подружимся?

– Я не дружу с волосатиками, – заявила Танька, и Лёха от неожиданности потерял дар речи. А Танька, внутренне смакуя маленькую победу, поспешила ретироваться домой. Уже заходя в подъезд, услышала, как отъехала Лёхина машина. И от этого ей почему-то стало грустно.

И весь последующий час ей было грустно. Она гипнотизировала телефон, пыталась прогнать необъяснимое чувство вины. Боролась с желанием позвонить и начать извиняться перед этим самовлюблённым самцом, и злилась сама на себя за это своё желание.

Но через час телефон зазвонил сам:

– Выходи. Я подъехал. Если поторопишься, успеем на следующий сеанс.

Танька выглянула в окно. Оперевшись на авто, стоял Лёха, и волосы на его голове были не длиннее сантиметра.

– Ну, теперь-то мы можем дружить? – улыбаясь, спросил Лёха, когда Танька подошла к машине.

– Зачем всё это? – подозрительно спокойным голосом поинтересовалась Танька. – Затем, чтобы со мной переспать?

Лёха перестал улыбаться:

– Это всё затем, что ты мне нравишься.

– Ну… то есть, чтобы со мной переспать.

– Хватит нести чушь! В кино опаздываем!

– Послушай…, – Танька очень серьёзно посмотрела на Лёху. – Давай ты сейчас уйдёшь. И мы будем жить дальше, каждый своей жизнью.

– Но я не хочу уходить. Я хочу в кино с тобой. Потому что ты мне нравишься. Я хороший парень. И если ты тоже будешь хорошей девочкой, скоро сама в этом убедишься.

– А если я не хочу понимать? Не хочу, чтобы ты мне нравился?

– Это ещё почему?

– Да потому что ты всё равно уйдёшь. Не сейчас, так потом. Но потом мне, возможно, уже будет больно. А я не хочу, чтобы мне было больно. Понимаешь?

Лёха внимательно посмотрел Таньке в глаза.

– Но ведь ты тоже можешь уйти. Не сейчас, так потом. И мне, скорей всего, тоже будет больно. А может быть, тебе не захочется уходить. И ты останешься со мной. И никому больно не будет. Я ведь тебе нравлюсь, Тань. Я это чувствую. И ты мне нравишься. Давай сегодня просто сходим в кино. М? Я и так заплатил за свою вчерашнюю выходку, – сделав страдальческое выражение лица, Лёха повертел стриженной головой. – Может, смилостивишься, и мы-таки поедем смотреть твой ужастик?