Вера Армстронг: Взбалмошная девчонка

Грег тут же вернулся, и она быстро сказала:

— И не спрашивайте меня, сколько я хочу. Теперь у вас нет никакой нужды что-нибудь предлагать, чтобы я держалась подальше от Дерека.

— Что ж вы раньше не сказали? — Он удивленно уставился на нее.

— Простите великодушно, — проговорила Молли со злым сарказмом, — но, как вам известно, характер у меня отнюдь не сахар, и я считала, что щелчок по носу вам не помешает.

— Щелчок по носу? — прорычал он. — Так это он и был? Ну, знаете, вы еще никогда в жизни так не ошибались! Пойдемте, прогуляемся.

— Куда?

Похоже, Грег звал ее в сад. Когда он открыл дверь, Молли сказала:

— Идет дождь!

— Ну и хорошо, — отозвался он. — Воздух чище.

Молли покорно шла за ним под дождем, который тем временем превращался в ливень, но ей хотелось узнать, что будет дальше. Он ничего не говорил, пока они не достигли скамейки под конским каштаном, затем усадил ее, но сам остался стоять.

— Вы не интересуетесь Дереком?

— Нет.

— И никогда не интересовались?

— Упаси господь!

— Так какого черта вы сразу не сказали? — Грег не повысил голоса, но ей показалось, что он кричит, вырастая над ней и загораживая деревья и небо. — Почему вы не рассердились, когда я предложил вам отступного? Вы обычно вспыхиваете как фейерверк! Почему не возмутились до глубины души, вместо того чтобы заявить: «Я подумаю»?! Зачем было встречаться с ним, позволять ему думать, что он возьмет вас на Багамы?

Молли решила признаться ему, хоть это и могло выглядеть дико:

— Затем, что вы приказали мне не делать этого, а я не желаю подчиняться вашим приказам!

— Великий Боже! — взорвался он. — Так если бы я вам приказал не прыгать в реку, вы бы прыгнули?

— Вчера — очень возможно. — Она заносчиво вскинула голову.

— Ради всего святого, что за игру вы ведете?

— Я ни во что не играю! — А если и играю, договорила она про себя, то только потому, что ты обманывал меня. Молли сидела прямо, будто проглотив шпагу, и сверкала глазами.

— По-моему, вы вмешались потому, что Мэри испугалась, как бы Дерек не втюрился в меня. Она попросила вас пресечь это, так ведь?

— Мэри? Да.

— И Дана сказала, что вы собрались положить этому конец. И Дерек. И вы сами.

— Я собирался. Могу признаться, что не столько ради Мэри, сколько потому, что для меня это был щелчок по носу, как вы выразились. Флирт с Дереком во время танца, а затем ваше обоюдное исчезновение вызвали во мне такую ревность, что я отправился за вами, хотя и боялся увидеть нечто пикантное. — Его лицо помрачнело, а голос стал хрипловатым, напряженным: — Ревность — новое для меня чувство. Я не знаю, как с ней справиться!

— Ревность? — переспросила Молли. — Я узнала ее, когда Дана что-то нежно нашептывала вам на ухо. Да, ревность сильно ранит. — Не выдержав холода официальных отношений, Молли вдруг прижалась к Грегу лицом и сдавленно пробормотала: — Обними меня! Вот как можно справиться с этим проклятым чувством!

Он крепко обнял ее. Грегори Уилфилд нуждался в ней так же сильно, как и она в нем. Они слились в безмолвном любовном объятии, и казалось невероятным, что раньше им было неведомо это блаженство.

Потом она спросила:

— А ты… когда?..

— В больнице, в тот первый вечер, — ответил он. — Когда твой дядя был без сознания, а ты говорила ему: «Я так тебя люблю!» Тогда я подумал, что, если бы ты это сказала мне, я бы со смертного одра встал! Многие женщины мне это говорили, но я их не слушал. Это были пустые слова, пока их не произнесла ты.

— А ты никогда этого не говорил! — упрекнула его Молли, и Грег улыбнулся.

— Я говорил себе: терпение, поспешай медленно, не торопи девушку! Надо узнать друг друга, прежде чем произносить такие высокие слова.

Молли жадно слушала.

— Потому что такое признание ко многому обязывает? — сказал он. — И ты это знаешь.

— Да, знаю.

— Так скажи мне! Пожалуйста!

— Я так тебя люблю! — прижалась к нему Молли. И это истинная правда, подумала она, чудесней которой нет.

— Я хочу тебя всю! — признался он, и Молли ошалела от счастья. — И тело и душу!

Он хотел обладать тем, чего не добился от нее еще ни один мужчина. И теперь она была готова на все, потому что видела перед собой человека, которого не разглядел никто, кроме нее.

— Я люблю тебя! — Он нежно поцеловал ее.

— Не говори мне, — прошептала Молли. — Лучше докажи.

— Я могу и то и другое!

В ней поднималось страстное желание близости, дыхание ее прерывалось, она запрокинула голову, и дождь бил ей в лицо. Листва уже не защищала, и Грегори не выдержал: