Юлия Турсунова - Может быть

… Худая, пятнистая, уличная кошка кинулась прямо ей под колеса… Шла, шла себе по дорожке – и ни с того, ни с сего рванула прямиком под ее только что тронувшуюся с места машину!

Она резко дала по тормозам и застыла посреди дороги. Кошка в ответ тоже притаилась.

«Вот, черт! Ну, надо же», – раздраженно буркнула она себе под нос. Тронуться было нельзя, а стоять было глупо. «И этот еще тут, как назло, возится со своим драндулетом. Ехал бы уже».

Яркая личность с самомнением, объект многочисленных обсуждений и сплетен, «западать» на которого в компании считалось в порядке вещей, копался под капотом своего не нового, но вполне приличного автомобиля как раз рядышком с дорожкой, по которой ей нужно было проехать. Именно благодаря такой его репутации, она с самого первого дня, как столкнулась с ним в офисном коридоре, решила игнорировать по полной этого типа. На этот раз ей гордо продефилировать мимо него не удастся. «Не лезть же ей доставать кошку у него на глазах? Черт…Хорошо хоть, остальные сотрудники еще не вывалились из офиса.

Она сидела и судорожно соображала, как ей выходить из ситуации, чтобы при этом не потерять свое амплуа. Мужчина тем временем отвлекся от своих дел и с безучастным лицом неторопливо двинулся к ее машине, выглядывая под колесами сумасшедшую кошку. Приблизившись почти вплотную к автомобилю, он наклонился и звучным «кыш» выгнал животное. Кошка пулей выскочила из своего укрытия и бросилась наутек куда подальше. Благородный рыцарь выпрямился, и, отряхивая пиджак, самонадеянно взглянул на нее. Все это он проделал так грациозно и уверенно, что могло сложиться впечатление, будто выгонять бешеных кошек из-под колес было его привычным занятием.

– Путь расчищен. Можно ехать, – произнес он.

– Спасибо, я бы себе ни за что не простила задавленное животное, – выдавила в знак признательности она. Он снисходительно улыбнулся ей в ответ, развернулся и пошел обратно к своему тарахтящему автомобилю.

«Видимо, ничто человеческое ему не чуждо», – подумала она, отъезжая с «места происшествия». Было, тем не менее, приятно, что он заботливо кинулся к ней на выручку, а не предпочел понаблюдать, как бы она выкручивалась. Ей даже хотелось думать, что будь на ее месте другая, он бы ни за что не дернулся.

«Ерунда какая», – тут же отмахнулась она поспешно от неожиданной мысли. – «Выпендрился просто». И все же ее твердое намерение считать его противным и заносчивым индюком слегка пошатнулось.

«Да, улыбка у него, однако… Обаятельный, зараза. В этом ему, конечно, не откажешь. Хотя… Все равно, тот еще тип», – решила она, выезжая на оживленный проспект.

Ситуация на дороге была удручающая. Сразу за поворотом виднелся «хвост пробки». Она прикинула возможные объездные пути, и вздохнула: нескоро она будет на месте. А Кирилл уже дважды позвонил, спрашивая «ты где?». Как хорошо, что он не из тех вечно ворчащих мужчин, которые при любом удобном случае возмущаются. Этот спокойно дождется, и будет все равно улыбаться ей при встрече, как бы она ни опаздывала.

Лето в Питере в этом году выдалось прямо как на курорте – с раннего утра уже по-настоящему парило, а днем яркое солнце, бесцеремонно заливающее ярким светом рабочий кабинет, навевало мысли скорее о горячем пляжном песке и прохладной воде, нежели о работе. Если бы еще эта работа отвлекала хоть чуть-чуть… Но, увы, находиться в офисе изо дня в день было скучно и неинтересно. И становилось грустно от того, что время нещадно убивается безо всякой пользы.

Уже прошло почти два месяца, как она работала в этой компании, но до сих пор не понимала, зачем ее сюда взяли. В голове не склеивались обещания, данные во время интервью с тем, что она изо дня в день наблюдала по факту, и закрадывалось неприятное подозрение, что ее попросту обманули. Успокаивая себя тем, что вероятно прошло еще мало времени и все дело в элементарной адаптации, она внимательно наблюдала за всеми, кто попадал в поле ее зрения, прислушивалась к разговорам в коридорах и в курилке и методично складывала про себя картинку происходящего, пытаясь оценить свои перспективы. Зацепиться пока было не за что.

Ее деятельная натура бастовала против такого нерациональной растраты такого ценного ресурса, как время, и ей приходилось прикладывать немало усилий для того, чтобы «тушить» внутренние эмоциональные вспышки по поводу бессмысленного ежедневного существования до шести вечера. Самым главным аргументом в этой непростой внутренней борьбе была осознанная необходимость зарабатывать деньги. Так что как бы ей не хотелось взбрыкнуть, обстоятельства совсем не позволяли капризничать.