Олеся Хуссейн - Букетик лаванды на удачу

Все случилось абсолютно внезапно. Авто вдруг мгновенно повело, девушка успела закричать прежде, чем машина, перевернувшись несколько раз в воздухе и по шоссе, влетела в кювет. Жуткий грохот и все смолкло.

Очнувшись, в карете скорой помощи, от жуткой боли и невозможности нормально дышать, Александра, смотря по сторонам, пыталась увидеть родителей. Хотела спросить, но какая-то трубка во рту не давала этого сделать. Увидев, что девушка пришла в себя, медбрат сделал ей укол, и Саша снова провалилась в болезненный сон.

– Саша, Саш, проснись! Ну же! – такой знакомый, но очень встревоженный голос настойчиво звал ее. Ника… Да, это Ника! – мелькнуло в мыслях у девушки и снова, мимо воли, она отключилась.

– Пора просыпаться! Ох, как ты нас напугала! Но, все уже обошлось! Вытащили! С новым днем рождения, красотка! – проговорила некая пожилая женщина в белом халате, склонившись над девушкой. – Ты помнишь свое имя? Помнишь, что произошло? – уточнила доктор.

– Я – Александра. Помню. Где родители? Вы им сообщили, что я очнулась? О, папа так расстроится. Он всегда переживает, когда я болею. А теперь, я что-то ненадолго вышла из строя – шепотом проговорила Алекса и протянула руку к доктору. – Кто вы? Как ваше имя? – спросила она.

– Лидия Ивановна, твой реаниматолог. Только помолчи сейчас, отдохни и восстанавливайся. И, да, не бойся – мы собрали тебя качественно, будешь конфеткой. Все заживет. А сейчас поспи – проговорила доктор и направилась к выходу.

– Постойте! Мама, папа – вы им сообщили, что я пришла в себя? Почему вы молчите? Стойте же! Лидия Ивановна, я сейчас встану и пойду к главному врачу. Вы, почему не отвечаете? – просипела девушка, но доктор скрылась за дверью.

Зашла медсестра, улыбнувшись, молча, сделала укол и покинула палату.

А утро началось с визита Ники. Заплаканная подруга бесшумно вошла в палату. Саша проснулась от ее прикосновения.

– Ника! Я… О, как ты? Мои родители с тобой? – испуганно прошептала Саша.

– Понимаешь… Алекса, мы уж думали, что все… Никто не выживет. Я несколько недель дежурила у тебя под реанимацией. Как я рада, дорогая, что ты вновь с нами! – сжимая ладонь Саши, и прижимая ее к своей щеке, шептала Ника.

– Дурочка, конечно с вами! И с мамой, и папой, и с тобой… – хрипло произнесла Александра и разревелась. – Только вот они ничего не говорят про родителей. Ника, ничего, понимаешь? Я так думаю, что просто они также в реанимации, вот и не пришли пока. Слушай, уточни у этой Лидии, как ее там, ладно? Я волнуюсь, понимаешь? – шептала непослушными губами Алекса.

В упор, взглянув на Нику, Саша выдернула свою руку.

– Нет, не верю! Нееет… Я же тут… Нет, молчи, ладно! Молчи! – соленые слезы градом катились по щекам, больно пекли нежную кожу лица и скатывались на подушку.

– Саш, месяц прошел, понимаешь? Я провожу тебя, потом, к родителям… К месту, где сейчас твои родители… – не в силах, более сказать ни слова, Ника выскочила из палаты.

Этот крик слышала, наверное, вся больница. Это был жуткий стон раненого зверя, боль потери части тела, боль потери самого дорогого в жизни, животный гортанный ор изнутри.

Спустя пару недель, Александру выписали из больницы. Забрав все уцелевшие вещи, она, на такси, сопровождаемая подругой, вернулась в одинокий дом.

Квартира встретила холодно и неприветливо. Пусто. На столе, в гостиной, парная фотография с черной траурной лентой, стакан воды и корка хлеба. Дрожащей рукой, Саша взяла фото в руки. Она помнила этот снимок. Это была двадцатая годовщина свадьбы родителей. Отец, жутко серьезный по жизни, дурачился весь вечер и пел в караоке «Любимая моя…», в честь мамы. А мама, истинная леди, была одета в нежно-розовый костюм, который удивительно шел ей, пыталась совладать с игривым нравом мужа, и оттащить его от того микрофона, но ей это не удалось. Отец был чертовски силен и намерен допеть серенаду до конца.

– И он допел, мам, помнишь, он допел! – прижав фотографию к груди, раскачиваясь из стороны в сторону, Саша неистово разрыдалась.

Ночь она провела на полу в гостиной, попеременно рыдая, засыпая, разговаривая с самыми дорогими сердцу людьми.

К концу недели, Сашу вновь навестила Ника.

– О, нет, подруга, так не пойдет! Быстро к зеркалу! Ты себя видела? Я притащила яйца, фрукты, печенье, молоко и кефир. Сейчас позавтракаем! А ты, бегом, в душ! Бегом, я сказала! – и, прихлопнув в ладоши, Ника подтолкнула Сашу к ванной.

Подойдя к зеркалу, Саша отпрянула. Светло – русые волосы сбились на макушке и прилипли к щекам, глаза опухли, щеки впали, тускло – серый цвет кожи и царапины на лице, которые, однако, практически, зажили. Лишь рассеченная бровь и порез на шее еще были очень заметны.