Мария Суворовская - Дом у виноградника

Мерло родом из Бордо. Его название переводится с окситанского (старого языка юга Франции) как «молодой чёрный дрозд» – может, из-за красивого иссиня-чёрного цвета лозы, а может – из-за любви этих птиц полакомиться ягодами.

Во Франции мерло входит в тройку красных сортов с самой большой площадью виноградников (соревнуясь с сортами гренаш и кариньян). А на своей родине в Бордо наряду с сортами Каберне Совиньон и Каберне Фран составляет так называемый «бордоский купаж» – классическую смесь из трёх сортов, наиболее распространённую при производстве «кларетов», красных сухих вин Бордо (и вин, которые повторяют стилистику классического Бордо: клареты Испании, Новой Зеландии, Германии). Термин «бордоский купаж» исключительно литературный и справочный, на этикетках он не встречается.

Исследования генетики мерло говорят о его близком родстве с сортами Каберне Фран и Каберне Совиньон. Карменер , исторически являющийся частью «расширенного состава» бордоского бленда, тоже является близким родственником мерло и долгое время принимался за него многими виноделами Чили.

Мерло испытал взлёт популярности в 1990-х, когда потребители вдруг открыли для себя возможность насладиться букетом, не уступающим каберне, в вине с гораздо меньшей танинностью и заметно более мягким вкусом.

Всё не ладилось. С утра ничего не ладилось. Сначала он забыл паспорт в другом пиджаке, затем долго ждал такси. Потом это такси собрало все возможные пробки. У него и так болела голова уже неделю. Вчера он отпустил водителя, чтобы совсем переключиться от рабочих моментов. Но, видимо, зря. Петрович довёз бы быстрее. Нервы. Нет сил. Совсем нет сил. Он выбит из привычной жизненной системы. Кто бы мог подумать, что он может так потеряться… В свои пятьдесят он умел держать себя в руках. А сейчас, как брошенный щенок, он мечется на дороге жизни и никак не может определиться, как жить дальше, как выстроить то, что сломалось, заново. И с каждым днём кажется, что ничего уже и не склеишь.

– Я поживу года два в нашем доме в Сан-Ремо. Пока я не готова думать, как быть дальше. Пока я хочу свободы, – Лика уверенно складывала вещи в чемодан.

– Дети? – спросил он в ответ.

– Дети поедут со мной. Они знают язык. Разберёмся со школой на месте.

– Это несерьёзно, – попытался он возразить.

– Несерьёзно? Несерьёзно так жить.

– Как так?

– Не видя друг друга. Тебя вечно нет рядом. До меня долетают весточки о твоих похождениях. Звонки, фото, смс. Десять лет как долетают. И я больше не хочу это терпеть… – Лика закипала.

– Ты преувеличиваешь, – он хотел обнять её, но Лика оттолкнула его.

Она была так же красива, как и пятнадцать лет назад, когда они познакомились. Стройные длинные ноги, тонкая талия. Со спины можно было подумать, что Лика – подросток. Она умела держать себя в форме, и даже две беременности не испортили природных данных. Где надломилась та тонкая соломинка, связывающая их жизни?

– Лика, ты торопишься. Я любил, люблю и буду любить только тебя. Была пара историй за всё время. По глупости. Прости, – Юсиф пытался успокоить жену.

– Не хочу ничего слышать. Сколько раз я уже возвращалась? Сколько? – Лика вопросительно и пристально посмотрела ему в глаза.

– Много. Согласен. Но это потому, что мы не можем друг без друга.

– Можем. Я во всяком случае без тебя могу. Дом в Италии – имущество, совместно нажитое. И запретить мне там жить ты не можешь. А у меня вполне получится руководить дизайнерским бюро оттуда. Работа поставлена, – Лика говорила так, словно она многократно всё обдумывала, проигрывала, переосмысляла.

– У нас дети. Им будет трудно.

– Юсиф, пожалуйста, не спекулируй детьми. Не надо. Это пошло. Ты видишь их раз в неделю. И тебе всегда этого хватало…

– Я люблю тебя, – Юсиф попытался. Бог видит, он попытался что-то изменить. Но было бесполезно.

Лика была права. И она всё делала правильно. Красивые слова, признания, озвученные им – лишь способ не менять ничего, не ломать традиционный уклад. Юсиф очень боялся перемен, пересудов, объяснений друзьям, перешёптываний за спиной. А Лика поступает так, как надо и логично поступить. Брак давно уже не тот, что был даже пять назад. Они с Ликой больше соседи, нежели любовники. У каждого из них своя жизнь, интересы, беды и радости. И самое главное, они редко обсуждают их друг с другом.

Больно было всё заканчивать. Полтора десятка лет вместе – не один день. Милана и Анар – их дорогие дети, которые точно не виноваты в том, что родители перегорели, остыли и больше не нужны друг другу. Он помнит их рождение, первые шаги и слова. Помнит радость, первые болезни детей и их с Ликой сплочённость. Он всё помнит. Но почему-то не может связать это со своим будущим. Он осознал это после слов Лики, что они смогут друг без друга. Да, надо пережить. Надо просто пережить.