Аланна Дей - Между каплями дождя

В молчании монахи пошли дальше. Пять часов спустя, уже на подходе к храму, где их ждал приют, Экидо не смог себя сдержать.

– Зачем ты перенес ту девушку через дорогу? – спросил он. – Нам, монахам, не разрешено прикасаться к женщине.

– Я поставил девушку на землю несколько часов назад, – сказал Танзан. – А ты все еще ее несешь?

Теперь вообрази, какой должна быть жизнь человека, живущего подобно Экидо, неспособного или нежелающего внутренне отпустить ситуацию, накапливающего внутри себя все больше и больше хлама, и ты сможешь представить себе, как живет большинство людей на нашей планете и какой тяжелый груз прошлого несут они по миру в своем уме.

Прошлое живет в тебе в виде воспоминаний, которые сами по себе не являются проблемой. На самом деле благодаря памяти мы учимся у прошлого, учимся на прошлых ошибках. Только когда воспоминания, то есть мысли о прошлом, захватывают тебя целиком, тогда они превращаются в тяжелую ношу, проблему, и становятся частью твоего самоощущения. После этого твои индивидуальные черты, обусловленные прошлым, становятся твоей тюрьмой. В воспоминания вкладывается твое самоощущение, а пережитое тобой становится тем, за кого ты себя принимаешь и кем воспринимаешь. Иллюзия этого «маленького я» заслоняет твою подлинную тождественность и Присутствие, не имеющее ни времени, ни формы.

Однако пережитое тобой хранится не только в ментальной, но и в эмоциональной памяти. Оно состоит из старых эмоций, которые вновь и вновь подвергаются перепросмотру. Как в случае с монахом, целых пять часов несшим в себе груз негодования, питая его мыслями, большинство людей всю жизнь носят в себе огромный и ненужный ментальный и эмоциональный груз. Они сужают себя через злопамятство, сожаление, угрызения совести, враждебность, чувство вины. Их эмоциональное мышление превратилось в их «я», и они цепляются за старые эмоции, ибо это усиливает их отождествление.

Поскольку люди имеют склонность увековечивать старые эмоции, то почти каждый включает в свое энергетическое поле накопленную ранее эмоциональную боль. Я называю это телом боли.

Однако мы можем перестать пополнять и подпитывать уже имеющееся у нас тело боли. Мы можем этому научиться и сломать привычку накапливать и увековечивать старые эмоции, метафорически говоря, научиться, похлопав крыльями, удерживать себя от пребывания в прошлом, независимо от того, случилось это вчера или тридцать лет назад. Мы можем научиться, не оживлять в своем уме ситуации или события, и не попадаться на удочку собственного ментального киносценария, а все время возвращать внимание к первоначальному, не имеющему времени, чистому и нетронутому настоящему моменту. Тогда нашей тождественностью становится истинное Присутствие, а не мысли и эмоции.

Ничто из прошлого не может помешать тебе, быть присутствующим сейчас; а если прошлое этого не может, то какую власть оно имеет?

Знаете, многие думают, что родственное древо неважно, им не интересно кем были бабушки и прадедушки, хотя, возможно, они бы узнали многие черты своего характера или какие либо способности именно из судеб своих родных.

Я думаю, что все в этой жизни имеет значение, но, возможно, это всего лишь одна из многих вариаций.

Такую историю про Вторую Мировую вряд ли Вам расскажут на уроке истории.

Это случилось в июле 2003 года, суровая столица недавно пустых степей. В этот город во время ВОВ мешавших стране людей ссылали, считалось, что поселение находится настолько далеко, чтобы убрать людей надолго. Прабабушка Эмилия, прошла труд-армию. После войны переехала в другую страну, для того чтобы побороть недуг и встать на ноги. Ее болезнь в суровом и сыром Архангельске развивалась сильнее, город не подходил по условиям. Ссылка из Лейпцига, страдания. Ее любимого мужа расстреляли, так случилось немец! Она прожила с ним в браке 20 лет. После переезда, настрадавшаяся женщина встретила весьма хозяйственного украинца -Тимофея. Надо было жить дальше, только как…Ее несчастная дочка-Флёра погибла, ехав к месту спасения, она была младенцем, неужели ее могилой вовеки останется место, в промерзшей земле. Эмилия, дождавшись ближайшей остановки, вышла из поезда. Обдувало ледяным ветром, лежали снега. Держа в руках уже холодного младенца, Миля закрыла дочери глаза и закопала в землю сверток.

Ужасные события, ужасных времен.

Пришлось многое пройти, ведь тогда только строили железную дорогу на «бывшем» болоте. На одной из этих строек, где то в Сибирском концлагере погибал муж еще одной известной мне женщины, она во имя блага, со всей болью в груди, отдала своих детей в детдом в начале войны, чтобы они были неголодны и не замерзли зимой где-нибудь в канаве. Эх, эта расчетливая –Ливия Виншу. Какой смелостью и какой любовью нужно обладать, чтобы отпустить своих детей без каких либо гарантий на возврат и собственное выживание.