Вита Степанчук - Алина, или Сила прощения

Машина на большой скорости плавно скользила по дороге, оставляя за собой километры пути. Вдруг девушка заметила впереди медленно перемещающийся серый комочек, невольно воскликнула:

– Ёжик!

Мужчина никак не отреагировал, всё также гнал вперёд. Пассажирка напряглась, не сводя с него глаз:

– Вы же не раздавите его?

И вновь он не удостоил её ответом, и не мигнул, когда автомобиль налетел на беззащитное животное.

– Что вы сделали? – вскрикнула она, вцепившись в руль и пытаясь повернуть, когда это уже было поздно.

Несколько секунд мужчина от неожиданности боролся с ней за руль, но потом жёстко толкнул её одной рукой на своё место и резко затормозил, чтоб не влететь в ближайшее дерево. Машину она всё же развернула на 180 градусов.

– Вы – Чудовище! Как вы могли убить маленькую невинную жизнь? – кричала на него, держась за ударенное о дверцу плечо. – Кто дал вам право? Бесчувственный чурбан! Я ни на секунду не останусь в этой машине!

Схватила сумку, и хотела было выйти, как её взгляд скользнул через лобовое стекло на дорогу, по которой мирно продолжал свой пусть тот самый ёжик. Она замерла, теперь почувствовав себя совсем неловко. Медленно повернувшись к хозяину машины с кающимися глазами уже тихо произнесла:

– Ой… Простите, я подумала, что вы… Что он… – пыталась теперь оправдаться, но безжалостный взгляд незнакомца красноречиво говорил о том, что он готов убить, или, по крайней мере, выкинуть её из машины.

С трудом сдержав себя, вновь завёл двигатель, развернул автомобиль и двинул вперёд уже на меньшей скорости. Девушка заметила его взгляд и, не понимая, зачем так сердиться, продолжила свои объяснения:

– Да, я не должна была хвататься за руль. Но и вы меня поймите – бедные животные не заслуживают такой участи. Ведь не сложно водителю постараться объехать их. Возможно, где-то этого ёжика ждёт семья: он деткам еду на иголках несёт. Люди забывают, что их тоже где-то ждут, и если они не доедут, больно будет многим. Кто сказал, что у животных нет чувств? Ведь они так же как мы радуются, когда встречают своих близких и плачут, когда их теряют. Просто мы не знаем их язык, не понимаем его, и от того считаем нам неровней…

Она говорила, говорила, говорила, а он молча смотрел на дорогу и непонятно, слушал ли её нравоучения или думал о своём, но усердно что-то впереди высматривал. И вот увидел поворот, незаметный среди густых лесных зарослей и плавно съехал на примыкающую лесную дорогу.

– Куда это мы? Мне не сюда, – забеспокоилась, закрутилась на своём месте пассажирка.

– Будет сюда, – услышала ответ, а посмотрев на мужчину, заметила презрительную усмешку на его лице и её сердце похолодело.

– Что вы делаете? Куда меня везёте? Остановите, я выйду! – запаниковала она, – Да кто вы такой?

– Ты была права: я Чудовище, бесчувственный чурбан, – холодно произнёс незнакомец, не собираясь останавливаться.

– Нет, вы не можете быть бесчувственным, вы оставили жизнь маленькому животному. Отпустите меня, пожалуйста, – просила, – Я сама отсюда дойду, а вы езжайте своей дорогой.

– Ошибаешься. Села ко мне в машину – принадлежишь мне.

– Я никому не принадлежу, и вообще, я выпрыгну! – она бросилась открывать дверцу машины, но мгновенно почувствовала оглушающий удар по голове. Звёздочки мелькнули и исчезли, погрузив её в темноту…

звучал вдалеке тихий, мелодичный, до боли знакомый голос. Приблизившись, он ласково сказал:

– Вставай милая, нельзя так надолго засыпать.

– Мама, мамочка, это ты? – потянулось всё её естество навстречу голосу, – мамочка, как я по тебе скучала!

– Вставай, мой ангел, тебе пора.

– Нет, мама, я никуда не хочу. Я здесь, с тобой. А где я? Нет, это не важно, главное – с тобой! Я так люблю тебя! Мне так тебя не хватало.

– И я люблю тебя! Но пора.

– Куда? Зачем? Я не хочу.

– Очнись, милая. Очнись… – исчезал любимый голос, унося последние ласковые слова, – Очнись же! – голос стал грубым, мужским, а жёсткая пощёчина вернула девушку в сознание.

Она приоткрыла голубые глаза и увидела размытый силуэт, склонившийся над ней, совсем близко его озабоченное лицо с карими глазами. Глаза обычного, чувствующего человека, которые казались встревоженными, но как только они заметили открывшуюся навстречу бездонную глубину её взгляда, сразу вновь посуровели. Он отстранился от неё, холодно сказав: