Анастасия Майдан - Нефритовый дворец

Не удивилась я и Тристану, стоявшему у выхода из университета. Я любезно приняла его просьбу пройтись с ним до дома и поговорить. Честно, мне нравилось с ним разговаривать. Нет той скованности, отчужденности, робости. Выглядело так, будто мы знакомы много лет. Я уже говорила это? Наверное. Но знали бы вы, как мне хорошо с этим человеком! Я спрашивала у него все: где родился, где жил, о хобби. Странно, но такой мужчина любил проводить вечера у камина, читая книги и наслаждаясь обществом своего пса.

Про жену я не спрашивала, да и не хотела знать. Зачем теребить старые раны? И я больше не задавалась вопросом: почему мы с Соней так похожи? И какое сейчас это имеет значение?

Тристан тоже не оставался в долгу. Расспрашивал о моих увлечениях, любимом цвете, что мне нравится из музыки, какой самый забавный момент из жизни. Мы смеялись. Радостно, счастливо. Как семейная пара, вспоминающая былые времена. Пара…Вдруг в голову пришла мысль. Что будет, если поцелую Тристана? Каковы его губы на вкус? Хочу почувствовать еще раз его объятия. Мы оба остановились, глядя друг на друга. Тристан обнял меня, уткнувшись мне в щеку. Я прижималась в ответ, намереваясь слиться с ним. Стать единым целым.

– Вот вы где, голубчики, – раздался за спиной папин голос. От сознания, что стою на улице и обнимаюсь с Тристаном, я растерялась на мгновение и тут же пришла в ярость. Отец с самодовольной улыбкой наблюдал за мной.

– Здравствуйте, господин Исаев, – приветствовал его Тристан.

– Рад видеть тебя, Каиров.

Странное имя, загадочные глаза, теперь и фамилия – странная.

– Милая, иди домой. Тебе не стоит слушать мужские разговоры, – обратился ко мне отец, как к маленькой. Он с Тристаном так мило общался, что мне казалось, они знаю друг друга очень давно.

Тристан же окинул меня взглядом, ясно говорившим, что лучше послушаться папу. Я не стала спорить: все равно слушать мужские разговоры никогда не доставляло мне особой радости.

Дома я не знала, чем занять себя, да и хобби у меня не было. Обычно убивала время учебой. А что, если…Конечно! Раз сослали домой, значит, разговор у этих двоих будет долгим. В родительской спальне в мамином шкафчике лежали все документы. Найдя среди них свидетельство о рождении и выписку из роддома (последнее мама хранила в файле), я быстро пробежала глазами по листку. В документе ничего не сказано о мнимой сестре-близняшке или еще что-то. Мне стало по-настоящему интересно: почему мы с Соней так похожи?

– Не это ищешь?

Я резко отскочила от коробки и подняла глаза .

– Я была бы очень признательна, если бы ты больше так не делал! – прошу я Тристана.

В тигровых глазах плясали смешинки.

– И как ты тут оказался? Нет. Лучше не говори. Твоего странного имени мне достаточно.

– А, по-моему, Тристан Каиров неплохо звучит, я бы сказал – обворожительно.

Я поморщилась.

– У тебя явные проблемы со вкусом. Эй, ты что делаешь? – воскликнула я, когда Тристан поднял меня на руки. – Отпусти!

– Лучше пойдем к тебе.

От этих слов я опешила, стараясь не подать виду, как мне приятно находиться на его руках.

Тристан повалил мою тушку на кровать, а сам встал напротив, всучив в руки фотографию. Я не понимала, что он от меня хочет, пока Тристан не кивнул на фотографию:

– Посмотри.

От увиденного я долго не могла вымолвить и слова.

– Где?..– я с трудом узнала свой голос.

Кажется, Тристан понял, о чем я, потому ответил:

– В двухстах километрах к югу отсюда. Понимаю, ты напугана, но не лучше ли…

– Нет! – крикнула я. – Выезжаем немедленно!

Он не стал спорить, зная (в этом я уверена), что я захочу увидеть место, где покоится моя сестра, во что бы то ни стало.

Сумку не брала: место захоронения не так далеко и управимся к ночи.

Каиров вел машину на максимальной скорости. Я смотрела в окно, на проносящиеся мимо нас деревья. Из головы не выходили образы увиденного, и не могла сдерживать подступающие слезы. На выцветшей фотографии были изображены две девочки четырех лет. На обратной стороне аккуратным почерком написано: «мои любимые, обожаемые дочери Сонечка и Юленька». Их одежда и прически одинаковы, как и улыбки, глаза. Неужели все время у меня была сестра, о которой я не знала?! Слезы застилали глаза, я готова была разрыдаться.

Тристан, почувствовав мою боль, взял меня за руку свободной рукой и крепко сжал. Так странно: за такой короткий промежуток времени этот мужчина стал для меня родным. Я смотрела на него, он – на меня, и я неожиданно для себя поняла: я… влюбилась. Влюбилась в человека, которого знаю всего лишь несколько часов! От такого открытия на душе стало неожиданно спокойно, а слезы так и лились из глаз.