Виктори Шафф - Вектор вниз

Я сидела на мокром асфальте, в голове стоял гул, похожий на оживленную магистраль, вокруг безлюдно, лишь фонари освещали едва заметные в темноте проулки между кирпичных домов. Мне было абсолютно плевать на промокшую насквозь одежду и изнуряющую дрожь во всем теле.

Она крепко впилась в мой правый локоть, смотрела прямо в душу. Багровая жидкость, пульсируя, сочилась из свежей раны, глаза залились кровью и слезами, подбородок непроизвольно дрожал, ее тело переставало слушаться, становилось тяжелей.

– Пожалуйста, останься со мной! Я не хочу умереть здесь одна. Не уходи! – шептал слабый голос, полный отчаяния.

Жертва была готова провести последние минуты наедине со своим убийцей. Можно только догадываться, о чем она думала в тот момент, когда ее жизнь утекала под проливным дождем куда-то далеко по сточным канавам. Уже слишком поздно искать ответы, которые могут ранить еще сильнее. Я не могла сдвинуться с места, словно кто-то прижимал меня к ней. Глаза закрывались, не подчиняясь ее воле. Кажется, она сдалась. Бороться дальше больше не в ее силах.

Мысли, которые посещают мою без того забитую голову, настолько навязчиво гудят, словно проедают все мои воспоминания из детства. Если ты милый малыш с кучей недостатков, а тебя все равно любят, значит, тебе повезло. Только не стоит воспринимать так, будто весь мир крутится вокруг тебя. Рано или поздно тебя могут сломать, уничтожить в тебе себя.

Я росла в семье с высокими моральными принципами. Мой отец полковник, его жизнь проходила под грифом секретности. А мать не питала пустых надежд, давно смирилась с ролью непризнанной художницы. Мы жили в небольшом городке Кануэль на тупиковой улице, там, где горы кажутся выше, а дома похожи на спичечные коробки, аккуратно выложенные рядами. Ничем не приметные, с одинаково угловатыми крышами, просторными террасами перед домом и зелеными лужайками. Мама любила тишину, молчание стен успокаивало ее, а меня, совсем наоборот, тишина угнетала своей пустотой. Скрип старого паркета от редких шагов, звуки воды, стекающей по мраморной раковине, дребезжание посуды и ветер, врывавшийся в распахнутые окна, разносивший запахи с кухни по всему дому до самого чердака, напоминали о том, что здесь по-прежнему кипит жизнь.

Отец отлично играл свою роль примерного семьянина. К моему большому сожалению, лишь только я знала его настоящим. Порой он совершал поступки, которым не было оправдания. Жестокие и непредсказуемые. В шесть лет он учил меня плавать, столкнув с лодки на середине озера Лин. Солнце остро припекало открытые участки на коже, находясь в зените, вокруг ни души. Леденящая дрожь коснулась каждого волоска на теле, охватив мозг паническим страхом. Казалось, время остановилось, прокручивая последние воспоминания, занявшие все пространство в моей голове. Не чувствуя дна под ногами, я словно погрузилась в ледяной колодец. Первые пару минут я испуганно барахталась, путаясь маленькими ручками в грязной тине, прилично нахлебавшись воды. Цепляясь за жизнь, я боролась со страхом утонуть, усердно разгребая ледяную воду. Не знаю как, мне удалось выбраться на берег. В один момент наивный и беззащитный ребенок, живший глубоко внутри, умер навсегда. Помню, как больно жгло горло, а тело словно мне не принадлежало, рухнуло на раскаленный песок. Я простила ему и это, крепко держа свой язык за зубами. А может, чувство страха было моим прощением?

Пытаясь вычеркнуть прошлое, оборачиваясь назад, бродя по осколкам, вновь и вновь наступая на глубоко кровоточащие раны, мы часто цепляемся за наши самые худшие воспоминания. Так случилось и со мной. В тот день солнце просто ослепляло, не видно было ни дорог, ни густых аллей в парке, ничего, прищурив глаза, приходилось смотреть себе под ноги, пока глаза не привыкнут к яркому солнечному свету. Тогда-то я и нашла своего Рыжика под водостоком соседского дома, так звали моего котенка, которого осмелилась принести в дом маленькая девочка. Он ослаб от голода, прижимался к моей груди и пищал тонким, еле слышным голосом. Папа уехал в очередную командировку, и мама разрешила его оставить на время, пока не отыщет для него новый дом. За это время я сильно привязалась к нему, а когда вернулся отец, он позвал меня к себе и сказал: «Аисса, тащи ведро с водой». Почему я сразу не задалась вопросом, зачем ведро? Ах, если бы я знала, что у него в голове. Хотя что могла бы изменить маленькая девчонка? Ему помешать? Ну, это вряд ли.