Семен Ковин - Дневник одинокой поэзии

-Что… ты делаешь?

«Что ты делаешь…» – именно это я услышал однажды, в один из прекрасных пасмурных летних дней. Нежный голос милой девушки.

Красивый зелёный парк и прохладный летний ветер. Хоть мы и были рядом, но между мной и этой девушкой был не просто белый лист – между нами был космос.

–Я… пишу стихи. – ответил я ей. Она села рядом. Я не мог быть с ней, но подарить строки был обязан, ведь вся моя жизнь – это поэзия.

В этот пасмурный день,

Летом, хочется жить,

Я не знаю, что здесь за деревья,

Но они продолжают цвести

С самого наступления лета.

В этот день, когда рядом есть ты,

Мне дышать нелегко,

В тебе есть все цветы и деревья –

Вся та флора, что здесь растёт,

А во мне лишь гусмания – красный цветок,

Я лишь раз всего расцветаю.

Ты прекрасна душой и телом,

Но прошу оставь меня одного,

Мне комфортно сидеть и думать –

Не люблю я ходить в кино.

В своей жизни я сам справлялся,

Исключений не будет, поверь,

Разобрался я сам когда-то,

Какой в этом мире я зверь.

Белый лист бумаги перестал быть белым. Он стал покрыт чернилами и слезами. Влажный и грязный белый лист бумаги от её слёз и чернил. Моё сердце не выдерживает таких моментов и я бегу…

–Почему?! Почему ты бежишь?! – кричала она мне сквозь слёзы через весь парк.

Почему я бегу? Потому что я хочу бежать.

Всё, что у меня есть – это моя жизнь, а моя жизнь – это писательством. Всё, что я могу и умею – сочинять и придумывать, а потому я должен это записывать. Я посвятил свою жизнь искусству, а посему, как и художник, который должен быть голодный, я стал писателем, который должен быть один.

Я бежал до тех пор, пока снова не упал в обморок. Тяжёлая голова, долгие боли, головокружение, помутнение и блики в глазах, одышка, усталость… Я вновь очнулся в больнице.

Я хочу писать ещё и ещё, но не всегда могу себе это позволить. Не знаю болен ли я, но от всего этого мне всегда помогали отвлечься фильмы, которые пробуждали во мне чувства и эмоции. Иногда, я даже черпал из них вдохновение. То, что трогало меня, заставляло и плакать, порой, даже сквозь улыбку и смех.

–Сейчас середина лета, а пагода… Я ощущаю в ней осень. Осень всегда вдохновляла меня больше всего. Есть ли действительно что-то прекрасное в осени?

…

Привычная тишина медицинской сестры заставила вернуться меня в реальность. Забавно. У меня была собственная палата – это было странно. Я понимал, где я и почему. Но не понимал, когда смогу уйти отсюда… и смогу ли вообще уйти.

Через некоторое время в мою палату вошёл врач, психолог-невропатолог. Меня спрашивали стандартные вопросы: что случилось, почему это произошло, где, когда, при каких обстоятельствах, беспокоит ли меня что-нибудь… и т.д. и т.п. Я отвечал так, словно утопал в реальности, а дышал своим миром. Пройдя ещё пару стандартных мед тестов и короткий осмотр, меня попросили описать ситуацию, в которой я сейчас нахожусь, что чувствую… Недолго думая, я взял лист бумаги и начал писать, писать так, как я умею.

Белый, чистый свет палаты,

Ветер свежий из окна,

Тучи мигом пролетают,

Пролетают без дождя.

Не берёт меня сегодня

Грусть, за окнами бродя,

Но не счастлив я сегодня –

Без улыбок жизнь не та.

В мир нести добро желаю,

Позитива не тая,

Только я один по жизни,

Доля такова моя.

Мне ни радостно, ни грустно,

Я живу, как сам хочу,

Только в этой жизни чувства

На лице не отражу,

Моё сердце песней льётся,

А душа стихи кричит,

В этом мире без вопросов

Я по жизни индивид.

От такого врач явно пришёл в удивление, я написал это за считанные минуты. Я сказал, что мы можем это обсудить, а также у меня есть ещё что добавить простыми словами. Но, по всей видимости, он решил, что хватит уже с меня. Добавив, что после ряда обследований и анализа беседы, я смогу быть свободен.

Я не знаю, почему они со мной возятся. Я не знаю, что со мной. Я думал и размышлял об этом до выписки, потому мой творческий процесс приостановился: я не мог писать, редко ел, в основном смотрел в окно, думал, бродил по палате.

В исследованиях – ничего. Анализ показал, что я не сумасшедший, но и не совсем обычный человек. Медицинская карта пополнялась симптомами, но опять никакого диагноза, вновь риски… Риск и страх того, что, в один из отведённых мне дней, меня не станет. Потому я и начал писать. В надежде, остаться в этом мире навсегда. Смерть – и друг и враг деятеля искусства. Радует, что хотя бы больше мне не придётся сидеть в этой скучной палате. Меня отпустили домой.