Алиса Игнатьева - Моя маленькая Анна

И особенно им обеим понравился рынок в центре города. В весёлой шумихе там можно было купить любую еду, от свежих продуктов до готовых угощений на любой вкус.

Жизнь в Эксетере была размеренной и неторопливой. Люди ходили по улицам не спеша, без суеты. Даже студенты, казалось, никогда и никуда не торопились. Наслушавшись от друзей о чопорности англичан и их антипатии к американцам, Дженни с радостью обнаружила, что к местным жителям это совершенно не относится. Они с охотой отвечали на любой её вопрос. Американский акцент выдавал мать и дочь с головой, но ни разу они не ощутили ни малейшего проявления недружелюбия по отношению к себе. Всё вокруг настолько отличалось от их родного Нью-Йорка, будто две параллельные реальности. Даже Анна стала понемногу «высовывать кончик носа из своей раковины», – как говорила Дженн, – интересуясь непривычными для неё нравами горожан.

Минуло уже две недели, как Дженни стала ходить на занятия, а мебели в доме так и не прибавилось. Они настолько привыкли обходиться двумя кроватями и двумя стульями, пользоваться своими чемоданами как шкафами, что не испытывали по этому поводу ни малейшего дискомфорта.

Но однажды утром, обведя хозяйским взглядом зияющие пустоты зала, Анна сказала:

– Так дальше продолжаться не может. Живём как спартанцы.

Они сидели на кухне за барной стойкой, и пили кофе. Дженни пальцем размазывала сливочное масло по булке в виду того, что мама делала то же самое их единственным ножом.

– А мне нравится, – сказала девушка. – Никаких тебе пыльных диванов.

– К тебе могут прийти друзья, и им просто некуда будет сесть! – Анна покончила с хлебом и передала нож дочери, но той он уже был без надобности.

– Сядут на пол, – ответила Дженни, облизывая палец.

На самом деле она обрадовалась, что мама впервые заинтересовалась бытовым вопросом, – это был хороший знак.

– Впрочем, если тебе так хочется – сходи, присмотрись. Осталось ещё полно денег на твоём счёте. Или, давай завтра сходим вместе, у меня будет выходной.

– Я схожу сегодня, хочу прогуляться.

На том и порешили. Дженни побежала на семинар, и сквозь окно Анна увидела симпатичного парня за их калиткой. При виде девушки он радостно замахал рукой и что-то выкрикнул, а Дженни залилась смехом.

Анна лишь улыбнулась в чашку с кофе.

«Дженни… – с нежностью подумала она, – что бы я без тебя делала?..»

Анна безумно любила свою дочь. Их противоположные характеры, вопреки всему, сближали, а не разъединяли их. У Дженни был особенный талант притягивать к себе людей всех возрастов. В любом новом обществе она словно занимала давно уготованную ей нишу. Там, где появлялась Дженнифер, сразу образовывался единый круг друзей и знакомых, совершенно разные люди сближались и начинали жить общими интересами, проблемами, событиями. Её бьющая ключом энергетика объединяла всех.

Так и в Эксетере. Уже в первый день занятий она организовала в одном из кампусов университета «вечеринку первашей» для новоприбывших студентов со своего факультета. Попали на неё и первокурсники с других направлений, и ребята постарше. После вечеринки Дженни объявила матери, что «влюбилась без памяти».

Анна не возражала, – она никогда не боялась за дочь в этом плане. Дженн умела себя поставить так, что человек с низкими помыслами либо просто не приживался рядом с ней, либо резко менял свое поведение. Она была девственна, и Анна знала это наверняка. Случись что-нибудь в этом роде, Дженни пришла бы к ней и поделилась, как с лучшей подругой.

Анне было гораздо сложнее сходиться с людьми. Ей требовалось время, чтобы присмотреться, прежде чем определить, насколько близко она подпустит к себе нового знакомого. Вероятно, в этом повинны отношения её родителей, никогда не проявлявших своих чувств на людях. Даже на похоронах отца мать Анны не проронила не слезинки. Только одна Анна и понимала, чего ей это стоило. На другой день мама просто слегла. Не прошло и полугода, как она тихо ушла вслед за отцом.

Анна допила свой кофе и стала собираться. Она впервые выходила из дома без Дженни. Открыв чемодан, Анна долго перебирала свои деловые костюмы, строгие блузы, изящные жакеты. Ровным счётом, ничто не подходило для пешей прогулки по этому провинциальному городу. Здесь был совершенно иной ритм жизни, нежели в Нью-Йорке. Она привыкла ходить быстро, почти бегом. Да и сложно было идти, не торопясь, по оживлённым улицам мегаполиса.

Жители Эксетера, казалось, не видели ни малейшего смысла в спешке. Даже речь их была медлительной и обстоятельной.