Галина Чередий - Ведьма

Раздражение прорывалось наружу едкой горечью, которую не сглотнуть так запросто.

На кого он злится? На нее – за то, что так легко уходит, или на себя – из-за того, что так сильно хочется не отпустить? Какого хрена происходит? У него только что был, пожалуй, самый классный секс, и самое время помахать этой дикой кошке ручкой и идти досыпать в теплую постель, а он стоит тут, говорит ей гадости и бесится из-за того, что она уходит, возвращается туда, где ее ждет другой мужик.

Неожиданно девушка в ярости обернулась к нему.

– Пошел ты, Ирбис! Причины, почему я трахаюсь с такими, как ты, тебя не касаются! Я сказала тебе, чтобы ты не касался этой темы! Видимо, ты именно такой, как и говорят: тебе глубоко плевать на чувства и желания других. Холодный и бессердечный ублюдок!

– Бессердечный – это точно. А вот по поводу холодного… Это ведь тебе судить, но еще полчаса назад мы оба пылали не на шутку. Впору было простыни тушить.

– Плевать. Хорошо, что мы больше не увидимся.

– Не будь так уверена! Вдруг соскучишься и сама приедешь?

– Долго ждать придется!

– А я терпеливый. Подожду.

Злобно сузив свои кошачьи глаза, она сверлила его взглядом. Ну почему его все в ней заводит? Даже то, как трепещут в гневе ее ноздри? Ирбис почувствовал как опять твердеет с небывалой скоростью. Твою ж мать, да у него так быстро не вставал, даже когда он подростком был. Его тело реагирует на эту ведьму со скоростью света.

– Задержишься еще хоть на секунду, и не уйдешь отсюда до завтра, – угрожающе прорычал он, прерывая поединок их взглядов. – Даже если мне придется тебя приковать к постели. Это мы пока не пробовали.

Ее глаза скользнули по его обнаженному торсу к явно напряженному паху и вернулись обратно с расширенными от возбуждения зрачками.

– Да, детка, я опять хочу тебя, – усмехнулся Артем. – Может, еще один раунд?

Скрипнув зубами и отвернувшись, она быстро пошла к двери. Ирбис, пройдя через двор, сам открыл ей ворота, отодвинув от пульта вытянувшихся охранников. И потом, встав в воротах, долго смотрел вслед уезжающему байку.

Конечно, Ирбис не собирался отказываться от возможности отыскать свою дикую кошку, но делал это теперь деликатней. Хотя ему очень хотелось плюнуть на их договоренность и опять открыто поднять весь город на уши, тыкая повсюду ее фоткой. Может, тогда она опять появится? Только он сомневался, что в этом случае встреча приведет к тому результату, какой ему хотелось бы получить. Теперь, когда Артем знал, что у нее есть муж, ну или постоянный любовник, ему казалось, что она пришла к нему, чтобы избежать огласки. Это значило, что тот мужчина важен для нее и терять его она не хотела. Было бы совсем погано на душе от мысли, что спать с собой он ведьму зеленоглазую вынудил, если бы не ее отзывчивость и обжигающе острая реакция на каждое его прикосновение. Но, очевидно, что из-за наличия кого-то в ее жизни продолжать с ним она не собиралась. Именно поэтому и от любых подарков отказалась. Ведь пришлось бы объяснять их появление. Но как тогда она мотивировала свое отсутствие? Что это за работа у нее такая, которая позволяет не ночевать дома? Сама мысль, что она ложится каждую ночь в постель с этим своим мужем, когда он, как полный мудак, спит один, бесила до невозможности. Нет, он не сидел в тереме как красна девица, выходил в свет и даже был на нескольких приемах. Желающих продолжить вечер в более интимной обстановке хватало, но Артем не чувствовал отклика в собственном теле ни к одной из этих женщин. Однако стоило ему только вернуться домой и посмотреть на ту самую стену, у которой его ведьма стояла с раздвинутыми ногами, встречая его натиск, он становился твердым как, мать его, долбаный алмаз. Ага, самый твердый гребаный минерал в мире. И это был полный отстой.

Прошел месяц после их последней встречи, и Артем опять постепенно погружался в депрессняк. Ложиться каждый вечер одному в ту постель, что еще совсем недавно буквально дымилась от их страсти, было просто невыносимо. Он подолгу лежал, вспоминая каждый ее всхлип, каждое прикосновение, каждую судорогу тела в момент оргазма. Видимо, он все же совершил большую глупость, занявшись с ней сексом у себя дома. Ведь теперь желание снова увидеть ее на собственных простынях стало просто навязчивой идеей. И еще была ревность. Уходя, она сказала: «С такими, как ты». Сколько было «таких», кого она поимела и ушла, даже не оглядываясь? Мысль о том, насколько часто его кошечка выходит «прогуляться» так, как с ним, не давала ему покоя. Картины того, как она с легкостью подцепляет в баре какого-нибудь смазливого ублюдка и так же, как с ним, трахается в гостинице, чтобы уйти утром, выводила его из себя, заставляя срывать зло на окружающих. Осознание, что он был для нее одним из многих, не из ряда вон, не эксклюзивен, выворачивала наизнанку. Ирбис и сам не заметил, как стал посещать спортклуб не раз в неделю, как раньше, а почти каждый день, стремясь в жестких спаррингах спустить пар. Иначе рисковал забить до полусмерти любого, кто мог подвернуться под горячую руку. Хотя желающие встать с ним на ринге появлялись все реже.