Кэтти Уильямс - Представь нас парой

– Ложь во благо?.. И почему у меня по спине пополз неприятный холодок?

– Я люблю твою маму. Я всегда была близка с ней, а сейчас в особенности, после того как мои родители уехали в Мельбурн, куда отца откомандировали на три года в один из местных университетов. Я была рядом, когда с ней случилось это несчастье, и можешь поверить мне, что ее душевный настрой с каждым днем ухудшается. Кто знает, что может случиться?

– Хочешь сказать, что знаешь мою мать давным-давно и тревожишься за нее, несмотря на то, что эксперты уверяют, что все хорошо. Я понял. А теперь, Джорджи, просто скажи, что ты сделала, и хватит вилять.

– Хорошо, Матиас… Я решила немного ободрить твою мать, чтобы она увидела, что ей есть чего ждать от будущего…

– Вдохновляет.

– …потому что у тебя серьезные отношения и, к счастью, не с одной из тех женщин, которых не одобряет твоя мать.

– Чем больше я слышу, тем больше задаюсь вопросом, есть ли у вас с моей матерью другие темы для разговоров или вы обсуждаете одного меня.

– Мы никогда не говорим о тебе! – вскипела Джорджина, разозлившись на его откровенный эгоизм. – Она поделилась со мной этими вещами только потому, что оказалась в такой ситуации… Уж поверь мне, я никогда не подталкивала ее к разговорам о тебе!

– Отложим этот вопрос на время. Итак, я состою в отношениях с человеком, которого одобряет моя мать? Надеюсь, как и заведено в сказках, эта закончится хорошо, если только от меня не потребуется представить этот образец совершенства матери. Потому что в таком случае тебе придется как-то выкручиваться.

– Видишь ли, все может оказаться не таким сложным, как тебе кажется…

Джорджина прокашлялась, а потом шумно вздохнула под пристальным взглядом Матиаса.

– Я весь внимание.

– Я сказала твоей матери, что ты встречаешься со мной, – с вызовом выпалила она.

В комнате воцарилась гнетущая тишина, и Джорджина вперилась взглядом в свои сандалии, желая, чтобы земля разверзлась у нее под ногами и поглотила ее целиком.

Насколько по-другому выглядела вся эта история, когда она делилась ею с Роуз. Джорджи видела, как просветлело лицо матери Матиаса, которая от радости даже захлопала в ладоши, и ей стало тепло на душе оттого, что она сделала очень счастливым дорогого ее сердцу человека.

А потом вмешался здравый смысл, но было уже слишком поздно поворачивать назад, и тепло сменилось леденящим душу страхом.

Сейчас, сидя перед Матиасом, она не могла понять, что на нее нашло. С чего она взяла, что ее идея хорошая? Она отправилась в Лондон, приготовившись отстаивать свою точку зрения, но забыла, каким устрашающим может быть Матиас.

Ну почему здравый смысл не поспевал за ее душевными порывами?

– Прости? – не поверил своим ушам Матиас. – Кажется, я ослышался…

Джорджина отрицательно покачала головой.

– Нет, не ослышался.

– Хорошо. Тогда я повторю твои слова, а ты скажешь, правильно я все понял или нет. Итак, моя мать находится в немного подавленном состоянии…

– У нее все признаки депрессии…

– Которую наверняка можно вылечить с помощью таблеток, потому что – веришь или нет – такие состояния, как депрессия, в самом деле лечатся таблетками. Но ты самостоятельно, не посоветовавшись со мной, решила исключить это практическое решение.

– По-твоему, все так однозначно, но ты ошибаешься. И ты убедился бы в этом сам, если бы почаще приезжал домой!

– Джорджи, отложи на время свою критику. Одним словом, моя мать грустит, мечтает услышать топот маленьких ножек, и, чтобы услужить ей и поднять настроение, ты решила сказать ей чудовищную ложь о том, что мы с тобой встречаемся.

– Матиас, видел бы ты выражение ее лица. Она давно не выглядела такой счастливой. Может, со дня смерти твоего отца.

Только он явно не обрадовался. Его глаза метали молнии. Конечно, Джорджина и не ждала, что он тут же капитулирует, о таком и мечтать нельзя было, но не собиралась отступать. Она не могла допустить, чтобы его мать начала увядать, страдая хронической депрессией.

Даже после смерти мужа Роуз не смотрела на окружающих таким потухшим взглядом, как сейчас. Тот факт, что диагностические исследования продолжались, только способствовал тому, что она начала верить, будто в жизни ее не ждет ничего хорошего. Она больна, подавлена, и ничего не изменится.

Джорджи только сейчас по-настоящему осознала, что эта женщина давно стала для нее второй матерью. Джорджина была совсем не похожа на свою родную мать, которую очень любила и которая вращалась в университетской среде – мире, абсолютно незнакомом ей. Она не пошла по стопам своих высокоинтеллектуальных родителей. Отец Джорджи преподавал экономику, а мать – международное право, тогда как она чуть ли не с самого младенчества проявляла интерес к творчеству. Спасибо родителям, что никогда не подталкивали ее делать карьеру. И пока они занимались своими университетскими делами, Джорджи сбегала в дом родителей Матиаса, которых обожала за их эксцентричную креативность.