Маричка Вада: Дневники Сузурри

Благодаря этому я интуитивно знал, как обращаться с дамами и никогда не испытывал проблем с противоположным полом. Перед глазами всю жизнь наблюдались три стадии взросления женщины, и на практике я четко угадывал, что необходимо сказать и как, из-за чего прослыл довольно галантным кавалером и сердцеедом. К тому же мои сестры были абсолютно разными, как внешне, так и внутренне, что еще больше расширяло мои познания в таком непростом и скользком деле.

Самая старшая всегда вела себя как курочка-наседка. В детстве она часто оставалась следить за нами, пока мать вкалывала на двух работах, и видимо со временем срослась с этой ролью. Елена, так ее звали, кормила нас, помогала одеваться, делать домашнее задание и, конечно, ласкала и жалела, если это было необходимо. От нее всегда исходило какое-то тепло, запах топленого молока и домашних печений. Вот именно она в нашей семье и создавала уют. Выйдя замуж, уже став матерью собственных детей, Елена не забывала воспитывать остальных. Помню, как показал ей свою первую татуировку. Она на несколько минут потеряла дар речи, и только опомнившись немного, смогла изречь: 'Ну, ты даешь, сумасшедший! Хотя, что еще от тебя ожидать? Ремнем бы отходить, да сдачи уже получить можно'. Позже, когда татуировок значительно прибавилось, Лена больше не высказывалась на этот счет, но всегда с неким неодобрением покачивала головой, как только ее взгляд падал на паутину в области локтя или же дракона, хвостом обвивающего другую руку. Поэтому, на семейные празднества, я стараюсь надевать рубашки с длинным рукавом. Мне отчего-то все еще важно одобрение старшей сестры.

Предвкушаю уже, как завалят меня своими стандартными вопросами – когда женюсь, когда куплю свой собственный дом, машину побогаче, одежду получше, и еще миллион 'когда'. Ведь мне уже почти тридцать, а 'ни кола, ни двора', как выражается мать. Родители давно намекают, что пришло мое время продолжить род. Их, конечно, понять можно, я все-таки единственный мужчина в младшем поколении, но меня удивляет это упорство, с каким старшие навязывают так называемые традиции. Моя средняя сестра, Анастасия, по воле случая стала матерью сразу троих близнецов. Сказать, что она потеряла былую привлекательность, что у нее совершенно нет времени на сон и еду, что все ее заботы крутятся вокруг отходов жизнедеятельности трех совершенно неуправляемых близнецов – это просто обозначить общие черты. Я вижу, как она страдает, страдает ее муж, но они упорно мне твердят: счастье – это дети, и я непременно обязан парочку спиногрызов себе завести. Анастасия, вообще, как-то странно в последнее время глядит на мир. Создается впечатление, будто ничего вокруг нее уже не существует – есть только она и дети. И каждый свой день она думает, чем их кормить завтра. Ее мужу, Артему, постоянно не везет с работой. Перебивается случайными шабашками: то на стройке урвет куш, то на машине что-то перевезет, то разгружает фуры на оптовых базах. Из-за такой нестабильности или еще, бог весть из-за чего, у него стало сдавать и здоровье. За прошедшие полтора месяца муж Анастасии просидел дома вначале с гипсом на ноге, а, как только оправился, сразу же заработал гайморит. Летом. Казалось, у него началась тотальная черная полоса, которая тяжелым грузом тянет все глубже на дно, а он никак не может вырваться, увлекая туда мою сестру и племянников. Но, несмотря на это, супружеская чета, да и остальные, наперебой твердят – в детях смысл существования. Может я еще не дорос до осознания этого, но пока существую так, сам по себе. Это, конечно, эгоистично, но я никому ничего не должен и это меня устраивает полностью.

Холодный душ, чашка крепкого кофе и сигарета полностью сняли отпечатки ночного кошмара. Знаю точно, кого повеселят эти тени. Моя младшенькая сестричка, Матильда, всегда тянулась ко всему странному, да и сама она была немного не от мира сего. Ее часто можно было застать сидящей в какой-нибудь экзотической позе, неотрывно смотрящей в одну точку и размышляющей об устройстве мироздания. Даже сейчас, когда она уже и вышла замуж, и старается жить как учат родители, стремясь к видимому довольству, сестра не оставила эту странную и редкую в наши дни привычку – думать. Нет, думаем мы, конечно, все. Но думаем мы в основном о себе, а Матильда рассуждает. Постоянный диалог то ли с Богом, то ли с Дьяволом. Она спрашивает: Из-за чего мир создан именно так? Существует ли время на самом деле? Почему все подвержено энтропии? Расширяется ли наша вселенная или же наоборот? Кажется, у нее есть даже своя теория на этот счет.