Александр Суханов - Ты ведь даже не знаешь, что я люблю тебя

– Ага.

Он кивнул на несколько банок энергетика в корзинке меж сидениями. Я вздохнула и откинулась на спинку сидения, прикрыв глаза.

– Эй, даже не думай, – запротестовал он.

– Ага.

– Слева от меня. Глянь, – посоветовал Тимур.

Я оглянулась. Оранжевые огни прожекторов мигали нам в окна, проносясь мимо, но дальше, за ними, нежно-голубое небо светлело, уступая место приятному красноватому сиянию, разливавшемуся по горизонту. Улыбнувшись, я полезла в сумку, лежавшую у ног и выудила оттуда фотоаппарат. Стараясь никого не разбудить, я полезла назад, к свободному окну и сделала пару кадров.

– Ну вот, – кивнул Тимур. -А то бы проспала всю красоту.

Лежащие на задних креслах пошевелились и я поспешила убраться обратно. Музыканты. Они спали довольно мило среди сумок с вещами, сложенных башней и утыканных бутылками с газировкой по краям.

– Тим, – сказала я, убирая фотоаппарат, – мне бы… останови как будет место, пожалуйста.

– А? Что? – он обернулся и почесал голову, приводя в полный хаос свои отросшие каштановые волосы, – а, туалет.

Я кивнула, залившись краской и надела шапку. Подумав, достала блокнот и покусанным карандашом принялась черкать прилетевшие в голову мысли.

– Дорожные заметки? – спросил Тимур.

– Ага.

– И, это будет новое «На дороге», мой Джек Керуак?

– Ага. Мы едем в твоём милом замке, дорогой Кафка, – парировала я.

Мы рассмеялись, вовремя постаравшись быть тише. Тимур сбавил скорость и прижался к обочине. Я пихнула карандаш меж страниц и закрыла блокнот на резинку.

– Тебя посторожить? – спросил он, когда мы остановились.

– Да, пожалуйста.

Улица встретила меня морозной прохладой и я помечтала о белом фарфоровом друге, что ждёт нас у Сони дома. Он и постель. Хотя, в первом сидении в буханке Тимура что-то было. Наверное, близость с ним. Я сидела на корточках, совмещая необходимые действия со своими мыслями, когда он спросил:

– Ты же знаешь, что нравишься мне?

– Не пойми меня неправильно, – продолжая смотреть на закат, сказала я, -Но, разве сейчас самое время поговорить об этом?

– Ну, сейчас мы оба отдыхаем, болтаем…

Судя по журчанию, он занялся тем же. Я пожала плечами и зевнула, вставая.

– Дальше ты поведёшь, – спокойно сказал он. -Выдержишь часик?

Он подошёл, даже не дождавшись пока я окончательно оденусь и протянул пачку влажных салфеток:

– Держи.

– Спасибо, – я вытерла руки, -Да.

Тимур достал пачку сигарет и прикурил. Я подумала и, вытащив сигареты из его кармана, присоединилась к нему.

– Фу, курящая девушка, – наигранно и сонно сказал он.

Я улыбнулась, затянувшись и выпустив струйку дыма в рассветное небо:

– Ты знаешь, я знаю.

Он обернулся:

– Обожаю эти фразы. Теперь я знаю, что ты знаешь, что я знаю.

Я кивнула, хихикнув и бросила быстрый взгляд на спящих в машине музыкантов. Утро начиналось хорошо. Небо впереди нас всё ярче разгоралось алым, широкими мазками разлитым от края до края. Подумав с миг, я выкинула сигарету под буханку и, подойдя к Тимуру, взяла его за руку. Он докурил и стоял, смотря мне в глаза. В этот момент, в молчании на обочине пустой трассы, освещаемые рассветным солнцем, мы понимали больше, чем шумными вечерами после концертов. Молчание и взгляд были куда красноречивее всех песен, намёков в моих рассказах и сведённых к шуткам комплиментов спьяну. Встав на цыпочки, я поцеловала Тимура. Его губы всё ещё хранили вкус сигарет. Это добавило поцелую больше искренности. Сурового привкуса реальной жизни в мягкой теплоте ванильного момента.

– Ты мне тоже нравишься, – шепнула я.

16.11.2018

Я чувствую, как никотин из электронной сигареты медленно оседает в моих лёгких. Губы дрожат, а, среди двух полосок тонкой шёлковой ткани халата, распахнутого спереди, торчат от холода, или отвратительно грязного возбуждения соски. Я вижу, как всё тело дрожит. Вижу, или ощущаю в дурмане электронной убивающей меня палочки. Дым окружает лицо, он щекочет нос и хочется его потереть. Это совсем не похоже на ставшие такими родными обычные сигареты, что своими бычками вдоволь забили банку на краю стола. Банка. Ещё немного и она переполнится. Так же, как я. Каштановый никотиновый яд стекает в воду внизу. Он копится там. Так же, как и в моём теле.

Пустые обещания, чужие обнажённые тела в памяти моего фотоаппарата. Я думаю о них, о девушке с волосами цвета охры, о ёжике волос у неё между ног и моя ладонь сама медленно опускается вниз. Пальцы скользят по прохладному плоскому животу и спускаются ниже. Там тепло. Я смеюсь. Отвратительно и глупо. Жизнь протекает медленно, то и дело подсыпая яда ошмётками, что выпадает из недокуренных сигарет. Справа от меня отвратительно токсичный "снежный шар". Табачные листья вместо снежинок и никотиновый яд вместо воды.