Елена Ровинская - Секс АНДЭ!

Я не ответила. Решила, что вдоль и поперек проехавшись по внешности нашей старшей, маменька примется за меня; начала готовиться, но… маменька быстрым шепотом сообщила:

– Эта Чучу за Андроновым рассекала! Мы с Оксанкой ей за него наваляли… Эх, знала бы я, что эта… блядина !.. сама с ним спит!

– Хочешь сказать?.. – на миг ошалела я и запнулась. – Елена и твой ВиктОр?

– Ага. Тварь корявая!..

– У тебя все корявые. Нормальная она.

– Но я ведь, я моложе выгляжу? – не унималась родительница. – А ведь она даже не рожала!

– Лучше бы ты – тоже! – буркнула я.

Мать хмыкнула и захлопнула пудреницу. Посмотрела на меня выгнув бровь.

– Могла бы быть благодарнее! Знаешь, чего мне стоило в таком возрасте решиться оставить ребенка?

– Знаю! Ты не даешь мне об этом забыть.

Она закатила глаза, украдкой показала мне средний палец и принялась изучать моих девок. Те стояли с родителями, Алька – с любимым парнем, и с интересом смотрели на мою мать. Прочуяв важность момента, та сладко всем улыбалась. Мне было не до улыбок. Я напряглась, гадая, сколько в Корее, если все станет плохо, будет стоить аборт. Мне как-то не хотелось оказаться на ее месте.

– Ты меня родила, потому что по своей тупости, пропустила все сроки, – сказала я вслух. – Ну, типа, спасибо тебе, что ты считать не умеешь! ВиктОр, хотя бы был хоккеист. А вот у тебя какие оправдания, Дочерь двух хирургов?

– Хм, – сказала маман и сузила глаза, притворившись, что не расслышала. – Вон та рыжая – очень даже ничего. Ноги коротковаты, но сиськи есть. Никогда не забывай учитывать преимущества других женщин… Остальные тебе уж точно не конкуренция.

– Уау! – не по-русски сказала я. – Ты даже не скажешь на прощанье, что я уродина?

Она непонимающе распахнула глаза.

– Я никогда не говорила, что ты уродина!

– Да, ты говорила: «Я не могу понять, как у нас со Андроновым получилась такая дочь».

– Я имела в виду, что ты – пресная, в тебе нет никакой…

– …«изюминки»! – перебила я. – А в тебе есть целая горсть! Бла-бла-бла! Он не приедет!

– Кто – он?

– Дима.

Маман не дрогнула и сделала вид, что оскорблена.

– Твой Дима, кроме тебя, никого не интересует!..

– Ню-ню, – согласилась я. – То-то ты все лето носилась вокруг его офиса, вывалив сиськи.

Ее взгляд был одновременно насмешливым и сочувственным:

– Ты мне просто завидуешь. Тебе, что в пять лет было нечего ему показать, что теперь. А Димочка любит сиськи. Ты видела Оксанкины буфера?

– Нет, но папуля видел, – обиделась я.

– Задолбала уже! Хватит со мной ругаться, как сестры! Я твоя мать и теперь, когда бабушка умерла, изволь слушаться. А насчет Оксанки с Андроновым, иди, попробуй с Каном эту тему развить!

– Извини, – пробурчала я, ощутив укол совести. – Постарайся не спиться, как Окси, пока меня нет.

– С чего вдруг? – парировала она. – Кто станет доводить меня, если ты уедешь?

Туше.

II. Что будет, если мы разобьемся?..

Я была единственной, кто даже тайком не вытирал слезы, когда объявили посадку. Зато мамочка, изящно прикладывая платочек к глазам, покорила всех обаянием и любимой фразой:

– Нет-нет, мы не сестры! Мне уже сорок два…

Все начали, конечно же, ахать и спрашивать, как ей удалось так хорошо сохраниться. А она – «смущаться» и пожимать плечами. «Как?..» Меня затошнило. Элементарно – этой гадине тридцать пять.

Вылет, хоть и на пятнадцать минут позже, но состоялся.

Когда самолет взмыл в воздух, я ощутила себя счастливой. Впервые за много лет. Тем более, Алька сидела далеко впереди и ее писк едва долетал через гул моторов.

Наверное, она продолжала бубнить о том, какие катастрофы произошли этим летом. В зале ожидания я ее сама едва не убила.

– Ой, девчоночки, что будет, если мы разобьемся?! – горестно вздыхала она, размахивая своими изящными ручками.

И вопросительно смотрела на нас.

Мы были заняты.

Лерка рылась в сумке, искала свои таблетки от тошноты. Мысль, что она их забыла, пугала ее куда больше, чем авиакатастрофа. Елена с умным видом перекладывала содержимое собственной аптечки и делала вид, что ей не плевать. Криста крутила на палец рыжую прядь и рассеянно улыбалась, думая о чем-то своем. Мы с Ольгой рассматривали мужчин и кривились, не в силах скрыть разочарование.

– Ангелочка, – спросила вдруг Алька, самоубийца чертова.

Мало я с ней ругалась на репетициях.

– А?..

– Я говорю, что будет, если мы разобьемся?..

Я перестала рассматривать мужиков и очень подробно ей рассказала – что.