Наталья Макарова - Море и музыка

Подойдя к гостинице, они еще несколько минут смотрели на спокойное море, окрашенное лучами заката.

– Как на счет того, чтобы встретиться в другой день и все-таки искупаться? – осведомился молодой человек.

Маша лишь в очередной раз вздохнула, но уже даже не удивилась, когда Эля моментально согласилась, после чего пара обменялась номерами телефонов. Мария в обмене, разумеется, не участвовала и вообще стояла несколько поодаль, но именно такая расстановка всех устраивала. К ее радости, прощание не затянулось.

– Спокойной ночи и до встречи! – произнесла Эля, поднимаясь по ступенькам гостиницы.

– Пока! – с облегчением буркнула Маша, идя следом.

– Счастливо! – махнул рукой Антон и не спеша направился вдоль променада. Через минуту среди многоголосого курортного вечера до него донеслись звуки классической фортепианной пьесы, раздавшиеся из открытого окна одного из номеров отеля. Но парень не связал это со своими новыми знакомыми и вообще не обратил на это внимания. Как-то так получилось, что в процессе его общения с Элеонорой их разговор так и не коснулся ее профессии. Маша же была представлена ему, как ее подруга, отчасти, потому что это действительно соответствовало правде, но еще и потому, чтобы не вдаваться в малоинтересные подробности. Да, понятно, что если она поселилась в дорогой престижной гостинице, то определенно не бедствует, хотя и тут могут быть разные варианты. Возможно, она весь год копила, во всем себе отказывала, чтобы в отпуске позволить себе все, что душе угодно. Впрочем, о статусе и заработке заинтересовавшей его девушки он не задумывался. Он шел, вдыхая свежий морской воздух, переполненный впечатлениями от общения с интеллигентной красавицей словно из другого мира, и восхитительными теплыми чувствами, возникшими по отношению к ней.

VII

– Ну и что это было? – Мария, едва зайдя в номер, пренебрежительно поджала губы и сложила руки на груди.

– Где? – небрежно спросила Элеонора, сразу же садясь за инструмент.

Выглядела она очень довольной, беспрестанно улыбалась и даже принялась вполголоса напевать наигрываемую мелодию. Время, когда Эля играла, было неприкосновенным, никто не имел права ее отвлекать, Маша давно это усвоила, поэтому с ответом на свой вопрос ей пришлось подождать. Она терпеливо присела на диван, не меняя положения рук и выражения лица.

Невзирая на накопившуюся за насыщенный день усталость, Эля чувствовала прилив вдохновения. Фортепианные пьесы и арии лились из-под ее пальцев непрерывно, улетая в морскую даль и смешиваясь с шумом ветра. Маша чуть было не задремала, поддавшись почти непреодолимому желанию отдыха, когда пианистка наконец взяла последний аккорд и прислушалась к его затихающим звукам.

– Все, я спать! – заявила Элеонора, вставая из-за синтезатора.

– Подожди! – Мария вскинула голову, стряхивая с себя сонливость, – может, ты все-таки объяснишь мне, с какой целью мы провели сегодняшний день в столь неподходящей компании?

– А что тут объяснять? – беззаботно пожала плечами Эля. – В незнакомом городе с местным жителем всегда проще, чем в одиночку.

– И это все? – в голосе Маши звучало недоверие. – Раньше мы как-то спокойно обходились картами и навигаторами.

– Раньше никто не изъявлял такого активного желания нам помочь. Но раз это случилось, то почему бы не воспользоваться!

– То есть, ты утверждаешь, что тобой двигало исключительно желание не потеряться на местных улицах?

– Я ничего не утверждаю, Маша. Что это вообще за допрос? Я взрослый человек, и, кроме того, я в отпуске, так что могу развлекаться так, как хочу.

– И, как я понимаю, это развлечение еще не закончено. Ты ведь взяла его номер!

– Ну и что?

– А то, что, судя по всему, мне и самой придется попроситься в отпуск, потому что еще одного такого же дня я не выдержу!

– Разве он тебя чем-то обидел? Вел себя некорректно? По-моему, это как раз ты всю дорогу недовольно фыркала и строила пренебрежительные гримасы. Если уж кому и обижаться, то это ему на тебя, но никак не наоборот.

Маша решила больше не ходить вокруг да около.

– Эль, ну что это за приятель! Где – ты, и где – он! Он же работяга, человек ручного труда: раз кирпич, два кирпич. Что у тебя с ним может быть общего?

– По-твоему, как ты выражаешься, «работяги» – люди второго сорта?

– Нет, конечно, я не об этом. Пусть они ничем не хуже нас. Но они другие! По-другому мыслят, по-другому живут, по-другому общаются. Неужели тебе понравится, если рано или поздно он пошлет тебя матом?