Холли Уорнер - Новая прекрасная жизнь

Кэрол отложила в сторону карандаш и строго посмотрела на него поверх очков.

– Я вообще не понимаю, что вы собираетесь делать на этом совещании, – сказала она. – Какое отношение к разработке рекламной стратегии имеет начальник службы безопасности отеля?

Дэвид поморщился, словно от зубной боли.

– Ну, вы же знаете, как нам не хватает руководящего персонала. После увольнения Майка и Бадди любая умная голова на вес золота. Даже если это голова начальника службы безопасности, – со значением добавил он.

– Вы собираетесь выдвигать какие-то идеи? – с явным сомнением в голосе спросила Кэрол.

– Возможно. Если в этом будет необходимость. – На самом деле никаких идей по поводу рекламной кампании у Дэвида не было. До сих пор он никогда не стремился войти в семейное дело, но теперь, когда обстоятельства вынудили его к этому, не был намерен ничего упускать.

В ответ на его заявление Кэрол молча кивнула и снова устремила взгляд в документы.

Ее показное равнодушие задело Дэвида. Он намеревался продолжать поддразнивать девушку до тех пор, пока не выведет ее из равновесия и не заставит проявить свой истинный характер. Можно было поинтересоваться у нее, ненавидит ли она всех мужчин или только его, Дэвида, лично. Спросить, что любопытного она вычитала в своих бумагах. В конце концов, пригласить на ланч. Но появление отца положило конец его поползновениям.

Гейбрил Мэттьюс широким шагом пересек приемную и скрылся за дверью конференц-зала в сопровождении полудюжины помощников, среди которых Дэвид разглядел своего старшего брата Родни, способного юриста и будущего наследника «Мэттьюс куинз».

Кэрол подхватила свои бумажки и тоже устремилась в зал, а за ней последовал и Дэвид. Он примостился в конце длинного стола, выложил перед собой блокнот и ручку и принял серьезный вид.

Взгляд отца, мельком скользнув по лицам присутствующих, немедленно уперся в него, и седые брови удивленно поползли вверх.

– Рад видеть тебя в нашей компании, Дэйв, – с показным дружелюбием произнес Гейбрил Мэттьюс. – У тебя что-нибудь срочное?

Дэвид покачал головой.

– Я думаю, никогда не мешает лишний раз позаботиться о безопасности, – небрежно, почти в шутку заметил он.

– Ну, раз ты так считаешь, – развел руками отец и обратился к остальным участникам совещания: – Раз все собрались, давайте приступим.

На протяжении последующих полутора часов Дэвид с равным успехом мог бы быть предметом обстановки. Речь шла об открытии после реконструкции отеля «Королева Виктория» в Палм-Бич. Кэрол едва успевала отвечать на многочисленные вопросы и делать заметки по поводу намеченного торжества, предварительных заказов на номера и шеф-повара, специально приглашенного из Нового Орлеана.

И ни слова о безопасности.

Дэвид пытался убить время, рисуя рожицы в своем блокноте.

Он мог бы провести это время с большей пользой, если бы остался работать в мастерской Фреда или отправился погостить у своего приятеля Чинке в резервации индейцев навахо. А вместо этого примчался в Тампу, потому что ему казалось важным быть со своей семьей. И вот все, чего он добился.

Дэвиду хотелось смеяться.

Люди вокруг него занимались делом, которое Дэвид считал и своим тоже. Но суть их разговоров постоянно ускользали от его внимания, сводя с ума обилием незнакомых имен и ничего не говорящих ему цифр.

Вдобавок от сидения на жестком стуле у него разболелось бедро. То самое, которое он вывихнул, поднимаясь с группой альпинистов на Хэлетт-пик в Скалистых горах.

Дэвид поерзал на стуле и с тоской уставился в окно. Ему казалось, что он принял правильное решение, возвращаясь в семейное дело. Что он будет нужен отцу и таким образом сумеет помочь ему укротить «беса в ребре». Только, похоже, никого больше это не беспокоило. Все были приветливы и дружелюбны с ним, и никто не желал признавать, что с главой семьи Мэттьюс происходит что-то ненормальное.

Никто, кроме Дэвида.

Совещание закончилось, и участники потянулись к выходу. Дэвид тоже поднялся, но отец сделал ему знак задержаться.

Они остались одни, и Дэвид придвинулся ближе к огромному кожаному креслу, возвышающемуся во главе стола. Глядя на отца, он только сейчас впервые заметил, как тот изменился. Неожиданное позднее увлечение словно заставило его помолодеть: морщины на лице разгладились, на щеках играл румянец, в голубых глазах впервые за много лет появилась лукавая искорка.