Джосс Вуд - Неизбежное искушение

Танна вздохнула.

– Мне надо было просто остаться в Лондоне, – сказала она, обращаясь в основном к самой себе.

– Совершенно с тобой согласен. Не бойся туда вернуться.

Она бы сделала это, если бы могла, но это невозможно, пока она не возьмет под контроль симптомы посттравматического расстройства. И кто знает, как много ей придется работать и сколько времени уйдет на достижение этой цели? Желудок Танны сжался, а мышцы шеи напряглись.

Расслабься, Танна.

Сосредоточившись на дыхании, она отогнала от себя негативные мысли. Ей просто нужно немного времени, чтобы прийти в себя. Несчастный случай произошел давно, и сейчас она здорова. Ей надоело быть заложницей своих страхов. Она любит неотложную медицину, и возможность помогать другим для нее очень важна. Она в неоплатном долгу перед работниками скорой: ее сердце дважды останавливалось по дороге в больницу. Единственный способ выразить свою благодарность – помогать другим.

К сожалению, выплата этого долга сопровождалась приступами паники, воспоминаниями и холодным потом. И ей нужно научиться контролировать свои эмоции на работе. В конце концов, симптомы ПТСР ее не убьют. Хотя иногда казалось, что так оно и будет.

Танна снова попыталась завязать разговор:

– Мне очень жаль твоего отца, Леви. Я знаю, что это случилось много лет назад, но мне все еще жаль.

– Как ты и сказала, это было давно.

– И я где-то читала, что твоя семья продала компанию Рэя после его смерти. Наверное, тяжело было потерять и отца, и компанию.

– Не совсем так.

Она надеялась, что он имеет в виду потерю компании, а не смерть отца. Леви, которого она помнила, был скрытным и сдержанным, но он никогда не был жестоким.

– Есть ли смысл в этом бессмысленном разговоре? Поскольку ты ушла от меня, не думаю, что тебе особо интересна моя жизнь. А мне, в свою очередь, все равно, как ты провела последние десять лет, Танна.

– Я врач скорой помощи.

Заметив проблеск удивления в его глазах, она выпалила свой вопрос:

– Ты ни разу не спросил братьев, где я и что делаю?

– Ты бросила меня, забила на наши планы, так что я не чувствовал необходимости следить за твоей жизнью, – парировал Леви. – Говори, что хотела, и уходи.

Его небрежный приказ и ожидание, что ему немедленно подчинятся, взбесили ее.

Танна неспешно подошла к креслу и опустилась на него, устраиваясь поудобнее. Леви взял сэндвич и снова поторопил ее:

– Рассказывай. И побыстрее.

Она так часто представляла эту встречу, репетировала, что сказать, но теперь тщательно продуманные реплики вылетели из головы. Видя, как нарастает нетерпение Леви, она заставила себя заговорить:

– Я не бросила тебя у самого алтаря, но это было почти то же самое.

– Ты ушла сразу после репетиции свадебного приема. За какие-то двадцать четыре часа до церемонии, – сказал Леви, бросив едва тронутый сэндвич на тарелку.

Танна заставила себя выдержать его взгляд.

– Мне не следовало уезжать, не поговорив с тобой, не попрощавшись, не объяснив.

– Бесспорно.

– Я была не права, мне следовало набраться храбрости и встретиться с тобой лицом к лицу. Сбежать, оставив письмо, было проще.

– Да, после того, как я наблюдал, как ты сражаешься, чтобы оправиться от своих ран, как ты снова учишься ходить, я был удивлен отсутствию у тебя храбрости. И порядочности.

Танна почувствовала, как ей в спину вонзился нож. Но она не могла поспорить с утверждением Леви. Как бы ей хотелось сказать ему правду! Что она не могла поговорить с ним перед отъездом, потому что он отмахнулся бы от ее страхов, как от предсвадебного мандража. Он бы убедил ее, что они поступают правильно, и она бы послушалась. И была бы несчастна. И злилась бы на себя за то, что не смогла противостоять.

– Моя мама отменила свадьбу, обзвонила всех и вернула подарки. Рождество в тот год было довольно дерьмовым. – Леви вонзил нож еще глубже. – Зато мы попали на первые полосы газет на несколько недель. Пресса преследовала нас повсюду, тыча камерами в лицо, требуя комментариев. Да, лучшее Рождество на свете.

Танна поморщилась. Она спросила о журналистах, но Кэррик сказал ей, чтобы она не беспокоилась об этом, и она не беспокоилась. В тот момент она пыталась построить новую жизнь, найти новую норму.

– Может, когда-нибудь ты позволишь мне объяснить.

Лицо Леви напоминало Берингово море в разгар зимы.

Танна кивнула и вытерла влажные руки о бедра.

– Ну, мне очень жаль. Жаль, что я ничего не могу сделать, чтобы загладить свою вину.