Полина Рей: Спаси моего сына

– Понятно.

Вздохнув, подруга прижимает меня к себе. Я слышу, как у неё колотится сердце – и моё вторит ему, выворачивает грудную клетку наизнанку.

– Если что – снова звони. Приеду, помогу, просто побуду рядом.

Отстранившись, киваю. И ругаю себя, на чём свет стоит, когда понимаю – от того, что сейчас Даня здесь, в нашей с ним квартире, внутри появляется облегчение. Даже дышать становится легче. Это такой самообман, такое отсутствие гордости, что от самой себя тошно.

– Ну? – спрашиваю, заходя на кухню, а у самой воздуха в лёгких не хватает.

Сколько раз вот так же заходила сюда, в это сердце дома. Готовила что-то вкусное, ставила тарелку перед мужем. Любовалась им исподтишка… Наверное, так все бабы влюблённые делают. Смотрят на сильные руки, на то, какие красиво очерченные скулы у мужика. И просто кайфуют от этого.

А сейчас Даня какой-то… уменьшившийся, что ли. Сжавшийся, будто удара ждёт.

– С чего начать? – хрипит в ответ.

– С начала давай. Умные люди говорят, что это самое правильное. Или могу вопросы позадавать. У меня их много.

Голос дрожит, но мне уже плевать. Даня ведь знает, что я чувствую. Понимает это. Или ему – плевать тоже?

– Задавай, – кивает в ответ.

Смотреть на мужа невозможно. Отворачиваюсь резко, обхватываю плечи руками. Всё, что угодно, лишь бы только не выть в голос, не орать, не бить посуду. Не показывать, насколько мне больно. Хотя, может, и стоило бы метнуть в Верниковского пару сервизов.

– Давно у тебя вторая… семья?

Хочу говорить спокойно, но выходит как-то жалко. Как будто всхлипываю, а не спрашиваю.

– Я не совсем верно выразился, Сонь. Мы не вместе со Светой.

Господи! Дай мне сил, прошу. Это невозможно слушать.

Невозможно понимать, что ещё вчера ты думала, что знаешь всё о своём муже, а сейчас чувствуешь – рядом с тобой незнакомец. От него льдом позвоночник сковывает. От того, какой взгляд чужой и от слов, которые он произносит.

– Как давно родился… ребёнок?

Я ведь знаю, как его зовут. Но кажется – произнесу это имя и назад пути не будет. Хотя – его и так нет.

Марк. Даня сказал, что его зовут Марк.

– Ему шестой год.

Прекрасно. В тот момент, когда я на крыльях летала и считала себя самой счастливой на свете, мой муж спал с другой женщиной, ждал рождения сына и… дождался.

Он всё это делал за моей спиной. За моей, чёрт побери, спиной! Звонил ей, спрашивал, как дела. Ездил к ним.

Стоп, Соня. Стоп! Нельзя так себя изводить. Ты у себя одна. Второй жизни у тебя не будет. Нельзя… нельзя обо всём этом думать!

– Куда он пропал?

– Я не знаю. Что ты видишь в своих снах?

Усмехнувшись, опускаю голову. Возможно, если бы и у меня был ребёнок, я бы поняла сейчас мужа. Осознала, насколько важен именно он, а не то, что я чувствую. Но у меня нет такой возможности.

– Ничего не вижу особенного. Только ребёнка и как он меня зовёт. Я же говорила.

Передёрнув плечами, пытаюсь перестать злиться. Но ни черта не выходит. Рядом со мной – другой Даня, не мой. Мой бы в первую очередь спросил каково мне. Этот же незнакомый мужик уточняет детали моего сна.

– И больше ничего кругом? Соня, пойми, это очень важно…

Я взрываюсь. Подлетаю к Дане, хватаю его за футболку. Дышу так, словно каждая секунда может стать последней. Вижу, что Верниковский в ужасе. Таращится на меня, дышит надсадно. Что, чёрт побери, он сейчас чувствует? Что у него на душе? Как хочется, чтобы муж ощущал хотя бы часть того, что разрывает меня изнутри!

– Тебе это важно? – сипло шепчу, приближая лицо к лицу Даниила. – Тебе важно только это?

Меня сейчас разрывает изнутри толпа демонов. Толпа сраных чужеродных демонов, с которыми столкнулась впервые, а муж расспрашивает меня о чёртовом сне?

– Сонь, нет… нет! Понимаешь? Нет!

Он хватает меня за запястья, притягивает к себе, понуждает упасть к нему на колени. Вжимается в меня, а сам воет. Так надсадно, глухо… жутко.

– Я в кошмаре… в кошмаре всё это время.

Господи, как же хочется взвыть в ответ. Взмолиться, чтобы это всё завершилось.

Он в кошмаре… и я это реально чувствую. Только сама в кошмаре неменьшем.

– Я больше ничего не вижу.

Эти слова удаётся произнести относительно спокойно. Высвобождаюсь и поднимаюсь на ноги. Вновь отхожу к окну. Взгляд туда, за призрачную преграду, сейчас кажется мне спасительным. Там жизнь, там куда-то спешат люди. Там всё иначе, чем в моей грёбаной судьбе.

– Хочу знать обстоятельства того, как у тебя появилась вторая семья.