Кира Муромцева - Я не отдам тебя, Босс

– Аналогично. И давай на «ты». У нас теперь столько общего, – улыбается она.

Я киваю, поспешно прощаюсь и уже на выходе из кафе, доставая зонт, так как погода за время наших посиделок успела испортиться и стала накрапывать неприятная мелкая морось, шепчу себе под нос:

– Ты даже не представляешь, насколько у нас много общего.

Дмитрий

До конца рабочего дня я стараюсь без необходимости не выходить из кабинета. Как какой-то сопливый пацан, в пубертатный период, честное слово. Боюсь посмотреть на нее и послать всю свою выдержку, к чертям собачьим. Втащить за волосы в кабинет и отодрать, до визга, до искр из глаз.

Инна заходит на минуту. Что-то говорит, но я не слышу слов.

Молча киваю, чтобы она убралась куда подальше, а я наконец смог нормально поработать, не прислушиваясь к звуку ее шагов за дверью.

Это наваждение скручивает меня в узел. Никогда бы не подумал, что так прирос к ней, прикипел.

Хочется швырнуть, что-то в стену, дабы выпустить пар, но нельзя. Я умудренный опытом начальник, пример для подражания, показательный экземпляр. Правильный до мозга и костей.

Настолько правильный, что сплю с собственной секретаршей. Абсурд, чистой воды.

Перекладываю бумаги с места на место. Стараюсь вникнуть в отчетности, но тоже не выходит.

Стоит только немного ослабить концентрацию и перед глазами, моментально, появляется эта чернявая стерва. Приворожила, своими по-кошачьи зелеными глазами.

Откидываюсь назад, закрываю глаза и потираю виски, в надежде, что это поможет избавиться от непрошеных мыслей в голове.

Я увяз в ней, как в болотной трясине. Дергаю руками ногами, пытаясь выбраться, но вместо этого, погружаюсь только сильнее.

Приглушенный стук в дверь, заставляет вздрогнуть и резко открыть глаза. Настенные часы показывают 18:00, а значит вполне можно собираться домой.

– Я еще нужна? – интересуется Разумовская, появляясь на пороге.

– Ты подготовила бумаги к завтрашней встрече? – спрашиваю, лишь бы оправдать её присутствие рядом с собой.

Инна никогда не относилась спустя рукава к моим поручениям. Всегда выполняла все идеально, предугадывала мои мысли и желания. При чем не только в работе, но и в постели. Видимо, этим и цепляла.

– Естественно, – вижу, как её задевают мои слова. Как она дергается, будто я влепил ей со всего маху пощечину. Как кривит чувственные полные губы в подобии улыбке.

– Тогда можешь идти. До завтра.

– Дим, – начинает она, делая шаг ко мне, но я режу ее без ножа одним взглядом.

Прочь! Пока я относительно держу себя в руках.

– До завтра, Инна Витальевна, – мой голос сочится арктическим холодом.

Инна кивает. Поджимает губы, но кивает. Она не будет навязываться. Не тот характер.

Стремительно разворачивается и уходит, тихо прикрывая за собой дверь. Вновь исполняет моё желание, но до чего же паршиво от этого.

Быстро собираю, не глядя, бумаги в свой черный портфель, дожидаюсь, пока шум каблуков в приемной стихнет и выхожу из кабинета. Надо добраться как можно скорее домой, чтобы разум не вздумал отключиться и я не догнал Разумовскую на ближайшей автобусной остановки.

Проезжаю мимо неё, но стоит отъехать на пару метров, как не выдерживаю.

Смотря в зеркало заднего вида, чертыхаюсь про себя, и сдаю назад. Открываю дверь пассажирского сиденья, стоит только поравняться с Разумовской.

– Садись, – рявкаю я, постукивая пальцами по обтянутому светлой кожей рулю.

Инна смирно садится, пристегивает ремень безопасности, закрывает дверь. Не издает даже звука. Не даёт ни малейшего повода мне передумать и выкинуть ее из машины.

В этом вся Разумовская.

Просчитывает любые риски на несколько шагов вперед. Хитрая, изворотливая, моя…

– К тебе или в гостиницу? – спрашиваю я.

Её молчание начинает меня угнетать, и я хочу поскорее закрыть сей гештальт.

– Ко мне, – едва слышно произносит она, наблюдая за проплывающими за окном видами серого города.

На что там можно смотреть?! На серость, царившую вокруг, на огни светофора, на вечно недовольных пешеходов с кислыми лицами?!

Я же любуюсь ее профилем. Черными, блестящими локонами, спадающими на плечи. Маленьким, слегка вздернутым носиком. Пухлыми губами, которые она всю дорогу покусывает. Она всегда так делает, когда нервничает.

Я выучил ее. Вызубрил, как пройденный по сотому кругу материал. Знаю, каждую ее родинку, шрам на ягодице, длину пальчиков на ногах. Вторая женщина, после Нины, которую я знаю досконально. И если Нина была моей женой, то Инна лишняя деталь в головоломке наших отношений. Третий лишний. Угроза моей спокойной семейной жизни.