Амелия Борн - Неполное зачатие

Она вышла, и я осталась наедине с ребенком. Опять посмотрела на малыша и прислушалась к себе. Никаких материнских чувств. Да и откуда им взяться? Я не ходила счастливая, увидев на тесте две полоски. Я не прибегала на узи, чтобы узнать пол ребенка. Я не покупала в магазинах кучу милых детских вещичек, при одном взгляде на которые на глазах бы появлялись слезы умиления. Я вообще не представляла еще утром, что сегодня стану матерью!

Но ведь сын тоже не был в этом виноват. Он рос и развивался у меня под сердцем. Может быть, он уже даже успел меня полюбить! И ему нужны были материнские тепло и ласка, даже если так получилось, что о его отце мы не знаем ни полсловечка.

Встав с койки (что мне разрешили сделать сразу, потому что роды прошли более чем благополучно), я склонилась над кроваткой. Какой же он был смешной, мой ребенок… Роман. Да! Вот именно Роман и никто другой! Морщится лежит, сопит потихонечку. И пахнет от него так славно, что хочется и дальше дышать этим ароматом.

Я склонилась еще ниже и сделала то, чего мне так хотелось – прикоснулась к мягкой и теплой щечке ребенка, на что он отреагировал, снова сморщившись.

Так-так… в общем, не так уж и страшно с ним возиться. Остальному уж как-нибудь научусь. А бабушке сообщу через пару часов, потому что врать о том, что я вернулась с работы точно не буду.

– Беляшкина… Оксана! – окликнули меня от двери, и я резко распрямилась и обернулась. Ну конечно! Кто же это может быть? Шеф собственной персоной. И от голоса его у меня мурашки табунами бегут. А я стою в старой потрепанной казенной ночнушке и не знаю, что ему сказать…

– Простите, шеф, – тихо шепнула я и добавила снова: – Я взаправду не знала, что беременна!

Она не знала, что беременна.

П*здец.

И как теперь во всем этом разобраться? Беляшкина смотрела на меня честными глазами, а я не знал, чему верить. И еще меньше знал, стоит ли говорить ей о том, что отцом этого ребенка могу быть я.

Глаза уперлись в маленький розовый комочек, который Оксана держала на руках. Это мог быть мой сын. Или не мой. Потому что в моей голове явно что-то не сходилось.

В офисе, начиная рожать, Беляшкина орала блажью, что она девственница. Но я этого факта не помнил. Впрочем, откровенно говоря, о том вечере, когда мы сблизились дальше некуда, я вообще помнил крайне мало.

В общем, давайте по порядку. Как в клубе анонимных алконавтов.

Меня зовут Дмитрий Юрьевич Терлецкий. И девять месяцев тому назад меня бросила девушка.

Я сидел в своем кабинете, тупо уставившись в экран телефона. То, что я видел на нем, не укладывалось в голове.

«Дима, нам надо расстаться».

Алла меня бросала. Меня! И что еще отвратительнее – делала это через смс. Большего унижения я в своей жизни еще не испытывал.

Даже не знаю, что в этой ситуации пострадало больше – мое сердце или моя гордость. Хотя вру. Однозначно гордость. Так со мной еще никто не поступал!

Конечно, чуть очнувшись от шока, я набрал номер Аллы. И выслушал в ответ трагическую тираду о том, как ей надоело ждать от меня предложения руки и сердца. И что она нашла другого, более готового подарить ей свою фамилию и штамп в паспорте.

Возразить на это мне было нечего. Поэтому я молча положил трубку и направился к своему бару.

Очень хотелось напиться. И делать это мне светило в полном одиночестве. Потому как подобный повод – не то, о чем захочется рассказать приятелям за бокалом вина. Я вообще с ужасом представлял себе все эти сплетни, которые пойдут в светских кругах, когда станет известно, что меня продинамили.

Впрочем, после того, как опустошил бутыль вискаря, я обнаружил в случившемся некоторые плюсы.

Например, наверняка найдется немало желающих меня утешить. И я даже позволю им это сделать. Да! Прямо сейчас!

Долившись для верности коньячком, я встал из-за стола и решительно направился на поиски утешения.

Нет, ну какая Алла все-таки стерва! А я ведь ей даже не изменял!

И вот теперь меня повело. Налево. Потом направо. Я что, шатаюсь?

Мотнув головой, я упрямо продолжил свой путь. И, в конце концов, обнаружил, что уперся во что-то теплое. Прикрыв глаза, вдохнул тонкий аромат.

«Женщина», – понял я. Мягкая, уютная женщина. На которой я уже, однако, почти лежу.

Сфокусировав бродячий взгляд, я понял, что наткнулся на чей-то стул. И сейчас упираюсь носом в пышную грудь, нависнув над ее обладательницей сзади.

Беляшкина. Такое богатство могло быть только у нее.

– Оксана, вы сегодня такая красиваяяя, – пролепетал я, не спеша покидать шикарной груди.