Дмитрий Добрый - Революция Карла. 1917

Господа разлили в уже приготовленные рюмки, которые они принесли со своего столика, до краев содержимое бутылки. Налили и Карлу Моисеевичу. Затем содрогнулись и влили в себя горький джин.

– А вы кого-то ждёте? – кивнул компаньон на перевёрнутую стопку.

Карл Моисеевич не успел открыть рот, только неуверенно пожал своими плечами, как тот продолжил.

– Ну, да не важно. Дело вот в чем: сейчас большая часть мира охвачена войной. Это важное мировое событие, в которое втянуто уйма стран. Люди сражаются, умирают отстаивая честь и интересы своих государств. Итоги этой войны, как у победителей, так и у проигравших, окажут огромное влияние на развитие этих стран. – Наверно, он хотел бы это добавить, но его проспиртованный мозг не смог осилить эту мысль. – Да и на всю историю в целом! И стоит ли нам в данный момент брать и скатываться до какой-то междоусобицы?

– Какой ещё междоусобицы?! Как ты можешь?! – встрепенулся первый господин. – Там, черт знает где, наши парни отдают свою жизнь! А за что? Потому что так захотелось буржуазным козлам?

– Императору. – поправил его второй.

– Какому императору?! Его уже туда! Тю-тю. Сейчас там этот, как его там…да и им дела нет до нас, до простых смертных! Им б только развлекаться, да шампанЬское свое пить! У меня дядька, земля ему пухом, месяц назад от голода скопытился. Ты думаешь, буржуи сделали что-нибудь? Нет! Ни черта подобного! Им плевать! И почему, спрашивается, нам должно быть до него дело?

– Знаю я твоего дядьку! Спился он, вот и помер!

– Ничего ты не знаешь! И царь твой ничего не знает. И вместо того чтобы гибнуть там, наши парни сейчас могут изменить все здесь! На родной земле! Для себя же самих и для нас с тобой, понимаешь!

Карлу Моисеевичу становилось не по себе. Он все глубже и глубже увязал в их разговоре, хотя и понимал, что тот протекает совершенно без его участия. Но итогом все равно будет он, как судья, как чаща весов, как тот, кем он совершенно не хотел быть. Он хотел превратиться в улитку, залезть в свой панцирь и медленно ползти прочь. Но от этой участи его спасли.

– Мужчины, только и можете, что разговаривать о политике. Никакой пользы от этого нет, только сидеть и языками чесать. – раздался за их спинами чуть хриплый молодой женский голос. – Лучше бы что полезного сделали, то ни разговор не можете нормально поддержать, ни даже похлопать.

Из-за их спин показалось лицо обворожительной Аннет. Она встала рядом с Карлом Моисеевичем, сконцентрировав все внимание на себе.

Это поистине женская особенность и способность, затыкать любого мужчину за пояс. Какая бы ситуация не была и о чем бы не шёл разговор, появившись в кругу мужчин сильная женщина обрезает все нити внимания и связывает их на себе.

– Ну что же вы так резко реагируете, барышня. – ответил первый господин. – Может, вы тоже хотите поучаствовать в нашей беседе? Или выпейте с нами! Скоротаем вечерок.

Аннет выпрямила спину, уткнула руку в бок и раскрыла свои сверкающие глаза настолько, насколько это было физически возможно, а может даже больше. Боевая стойка у неё была доведена до совершенства. Не нужны были даже слова, ее поза уже сказала все что было можно про этих двух мужчин. И любое слово которое она бы сейчас произнесла было бы не приговором к расстрелу, а контрольной пулей или финальным гвоздем в их гроб.

Но она не сказала ничего. Аннет просто развернулась и пошла прочь из кабаре.

– Ну, куда же ты, красотка? Только мы разговорились… – крикнул первый господин.

Только идиот может крикнуть подобные слова такой женщине. И не тот Идиот, которого описывал в одноименном романе Фёдор Михайлович Достоевский. А конченый идиот, чьё существование, а не жизнь, мечется между рюмкой с маслянистой жидкостью и лужей в подворотне.

Карл Моисеевич понял, разговор продолжен не будет. Сейчас эти двое начнут обсуждать Аннет, а значит, пока они не втянули его в свою новую беседу, ему пора смываться. А так как он так и не вступил в предыдущий диалог, то уйти он сможет в своём любимом стиле – английском, без лишних слов.

Открыв дверь и выскочив на улицу, Карл Моисеевич увидел Аннет, которая стояла на тротуаре, спиной к входу. Он молча подошёл к ней.

– Я уже начала думать, что ты решил остаться с ними. Пойдём?

Карл Моисеевич кивнул в ответ.

Глава 3.

В жизни Обворожительную Аннет звали Кларой. Кларой Генриховной Ван Краф. Она происходила из германского дворянского рода, который, к сожалению, ещё до ее рождения разорился. В детстве ей часто рассказывали истории о том, что где-то далеко, в неизвестной для неё стране, ее ждал их фамильный замок, а в нем прекрасный принц. Но время шло, а принц не появлялся. Ее родители, как она говорила, "по политическим" причинам мигрировали в Россию в поисках лучшей жизни за пару лет до Ее рождения. Кларе казалось, что эта приставка "по политическим", давала истории Ее семьи какой-то дворянский шарм, присущий декадентам. Но лучшей жизни в России они не нашли. Отец запил, мать сошла с ума и угодила в дом для душевно больных, а старший брат угодил за решётку, где умер толи от чахотки, толи ещё от какой-то болезни. И маленькая Клара осталась совершенно одна. Для нее жизнь в Российской империи была "не сахар". Мигрантов в России любили, только если у тех были деньги. Поэтому бедную Клару шпыняли из угла в угол, она побиралась, просила милостыню, пока, наконец, не попала в кабаре "На садовой". Именно там, на свет появилась Обворожительная Аннет, а Клара Ван Краф надолго исчезла из ее жизни.