Шэрон Кендрик - Красавица с характером

– Зачем нужен посредник, да еще в твоем лице?

Коннел бросил взгляд на открытку с Тадж-Махалом.

– Покупка произведений искусства требует опыта, которого у меня достаточно. Некоторые из моих клиентов очень богаты и располагают огромными средствами. Иногда они предпочитают действовать анонимно, чтобы недобросовестные дилеры не заломили астрономическую цену. – Он улыбнулся. – Бывает, кто-то хочет продать вещь анонимно и обращается ко мне за помощью, чтобы получить максимальную цену.

Прищурив глаза, Эмбер изо всех сил сопротивлялась обаянию его улыбки, но слова странным образом завораживали ее. Если верить Коннелу, богачи просто-таки стремились иметь с ним дело. Может, он старался произвести на нее впечатление?

Сложив руки на коленях, она думала, насколько трудно работать с ним. Однако продажа недвижимости казалась делом достаточно простым: приводишь потенциального покупателя в квартиру, рассказываешь, что известная актриса только что въехала в соседний дом, и цены на жилье теперь сразу подскочат. Через пару минут подпись клиента уже стоит на контракте.

– Я могу это делать, – заявила она с уверенностью.

– Что именно? – прищурился Коннел.

– Продавать дома, квартиры, что угодно.

Он резко выпрямился:

– Прямо вот так?

– Конечно. Что тут сложного?

– Полагаешь, я дам тебе волю в бизнесе, который строил пятнадцать лет? – уточнил Коннел, запуская пальцы в густую шевелюру жестом крайнего раздражения. – По-твоему, разумно доверить продажу элитной недвижимости человеку, не работавшему в своей жизни ни дня, но зато имеющему большой опыт разгульной ночной жизни?

Услышав резкую отповедь, Эмбер чуть не задохнулась от злости. Ей хотелось сделать несколько вещей: для начала схватить со стола графин с водой и опрокинуть Коннелу на голову, а затем выскочить из офиса, хлопнув дверью, и никогда больше не видеть его красивого лица. Однако это вряд ли заставит его поверить в имидж достойной женщины, умеющей держать себя в руках. Она покажет Коннелу, что ее не трогают оскорбления человека, который ничего не значит для нее, пусть даже, кроме него, ей некому помочь.

– Всему можно научиться, – сказала она. – Но если ты считаешь, что мне лучше заняться перепродажей картин, не буду возражать. Я… люблю искусство.

Коннел издал тихий, похожий на рычание звук. Судя по тому, как он забарабанил пальцами по столу, выбивая морзянку, ей показалось, что его терпению приходит конец. В темно-синих глазах мелькнуло странное выражение, заставившее Эмбер занервничать. Угроза или презрение?

– Боюсь, рынок произведений искусства требует больших знаний, чем то, что ты называешь «перепродажа картин», – сухо заметил он. – У меня на твой счет совершенно другие планы. – Коннел взглянул на лежащий перед ним листок бумаги. – Насколько мне известно, ты говоришь на нескольких языках?

– Это вызывает удивление, мистер Девлин?

– Пожалуй, – пожал широкими плечами Коннел. – Ты не производишь впечатления лингвиста: изучение языков требует времени и усилий.

– Существует много способов выучить язык, – поджала губы Эмбер. – Мне не пришлось штудировать учебники. Просто у моей матери была слабость к мужчинам Средиземноморского региона. Ребенком мне часто приходилось жить на родине ее очередного увлечения. – Она горько усмехнулась. – Поверь, их было немало. Чтобы выжить, приходилось каждый раз осваивать новый язык.

– Тяжело было, наверное, – задумчиво протянул Коннел.

Скорее по привычке Эмбер покачала головой. Сострадание вызывало неловкость. В памяти всплывали то Марко, то Ставрос или Пьер – мужчины, разбивавшие сердце матери и бросавшие ее. Тогда Эмбер мечтала о невозможном: ей хотелось нормальной, спокойной жизни, но мать видела только одно решение всех проблем – новую любовь. Воспоминания делали Эмбер уязвимой, причиняли боль, а она довольно нахлебалась боли.

– Нормально. – Многолетний опыт позволил Эмбер без труда имитировать равнодушие. – Могу сказать «моя дорогая» на итальянском, греческом, французском, а еще знаю массу вариаций фразы «Ты мерзкий, законченный подонок».

Вероятно, развязный тон шокировал Коннела, потому что в его голосе послышалось легкое осуждение.

– Уверяю, тебе не придется повторять эти слова. – Он снова взглянул на листок перед собой. – Прежде чем сообщить условия работы, которую я готов предложить, мне нужны гарантии.

– Какие гарантии?

– Дело в том, что в моей организации не принято употреблять бранные слова. Здесь нет места избалованным принцессам, которые болтают что в голову придет. Мои клиенты требуют особого подхода, и мне нужна уверенность, что ты проявишь такт и уважение. – Его глаза потемнели. – Честно говоря, у меня сложилось впечатление, что с тобой… трудно.