Ксения Власова-ле’Амир - Я жду мужа

Я срываю очередную порцию яблочек и снова взбираюсь на спинку скамьи.

– И это – яблочки, – авторитетно заявляю я.

Парни едва ли не с ужасом наблюдают, как мы аппетитно пережевываем зеленые горошинки, морщатся и сглатывают слюну. Нам смешно. Один из парней бочком-бочком пододвигается поближе к яблоне, долго рассматривает плоды, отрывает одну штучку, долго недоверчиво рассматривает, зачем-то нюхает и, наконец, решается надкусить. Мы долго искренне хохочем над его перекошенным лицом.

Сейчас

Подхватываю за длинную плодоножку, пробую на зуб хрусткий плод. Всегда находила своеобразную прелесть во вкусе дички. Особенно после заморозков, когда ягодки становятся мягкими, полупрозрачными, словно налитыми янтарным нектаром. Может, убрать их на пару часов в морозильник? Хотя… зачем? Пусть встретят моего мужа вот такими – живыми, яркими, твердыми. Мужа? Да, я жду мужа.

Я так и не смогла привыкнуть к этой мысли. К её абсурдной реальности. Я всё ещё не верю, что через несколько часов увижу его. Внимательные карие глаза, знакомое сочетание чувственных губ и волевого подбородка, ровную, крепкую, смелую шею…

О, Господи! Неужели я действительно увижу всё это? По-настоящему? Не в дурном сне, а наяву? Неужели я смогу обнять, прижаться, поцеловать?

Тогда

Обрубок бревна источает запах сырости – нынешнее лето на дожди не скупится. Саня накинул на бревно куртку, чтобы мне было тепло сидеть.

Понимаю, конечно, что неспроста мы с Саней забрели в такой запущенный уголок. Сколько гуляла по парку, никогда не приходило в голову, что можно просочиться сквозь заросли растрепанных акаций, проскользнуть под шатром густых яблоневых веток и оказаться в тихом уютном мирке, отгороженном от суетливого шумного мира и чужих глаз стеной старых неухоженных деревьев. Только влюбленные парочки и способны отыскивать подобные уголки.

Натка и Олеська тоже где-то топчут аллеи парка со своими ухажерами. Олеська признакомилась с одним из приятелей Эдика, да и Натка приглядела себе какого-то бледного юношу. Но вряд ли они устроились лучше нас с Саней.

Саня пытался усадить меня на колени, но я воспротивилась. Теперь вот сидим на тесном бревнышке, плотно прижавшись друг к другу. Он что-то рассказывает, бережно обнимая меня. Я не сопротивляюсь. Я поначалу, конечно, дичилась. Но чем больше я провожу времени с Саней, тем меньше мне хочется быть «своим парнем». Это что-то новое для меня. Я ощущаю его силу. Но это не та сила, с которой хочется вступить в противоборство. Эта сила спокойная, уверенная, не агрессивная, этой силе хочется уступать. И я уступаю. Понемногу.

Время от времени Саня пытается меня поцеловать, всякий раз произнося смешное заклинание: «сейчас я буду целовать тебя, а ты – меня». Но я всякий раз успеваю отвернуться, и его горячие мягкие губы тычутся в мою щеку. У него красивые губы – полные, чувственные, мягко очерченные. А ещё у него внушительный мясистый нос, который его совсем не портит (во всяком случае, в моих глазах), и волевой подбородок. И мягкие щенячьи бровки, плавной дугой опускающиеся к наружным уголкам глаз. И красивая крепкая шея, которую хочется потрогать… губами…

Может, я влюбилась? Или мне просто льстит внимание взрослого парня? Не знаю.

Саня снова прижимает меня к себе и тянется губами к моим губам. Любопытно, а как это – целоваться? Может, не отворачиваться? Я с трудом удерживаю голову от привычного уклоняющегося движения. Саня тычется мягкими губами в мои губы, замирает, видимо не веря в происходящее, и в следующую секунду сгребает меня в охапку, и впивается в меня уже по-настоящему.

О боже!!! Как… как мокро!!! Как противно!

Я упираюсь руками ему в грудь, пытаясь отстраниться. Он, видимо, понимает, и напоследок мягко касается моих губ сухими губами.

– Оп-па… – говорит он, глядя куда-то за мою спину – мы попали…

Слышу смех и подскакиваю от неожиданности. В нескольких метрах от нас, под раскидистой яблоней стоит Натка со своим бледным хлыщом, смотрят на нас и ржут.

Две мысли в моём бедном мозгу:

– Стыд-то какой!

– Мама узнает – убьёт!

Сейчас

Эта ночь никогда не закончится! Я кружу по квартире, не находя себе ни места, ни занятия. Тихо гудит бесполезный компьютер – не хочу ни с кем общаться. Не хочу смотреть фильмы. Не хочу читать письма. Ничего не хочу!

Выпиваю, наверное, уже десятую кружку крепкого сладкого чая с молоком. Во рту сухо.

Где-то над облаками летит самолет, в котором – я точно знаю – мается, как и я, бессонницей мой муж. Мой единственный муж, мой любимый мужчина, дважды дарованный мне… Судьбой ли, Богом ли – неважно.