Лилия Фандеева - Счастье на осколках

– Что у тебя случилось?

– Маришка, я клад нашла. Взгляни.

– Ты о нём раньше знала?

– Я его никогда не видела и сегодня могла не заметить. Ты же знаешь, бабушка кроме крестика никогда ничего не носила, а на бабе Тоне я видела только серьги простые и бусы. Они и сейчас в коробке на комоде. Я до него ещё не дошла.

– Не могла Мария Кузьминична не оставить тебе подсказку. Вспоминай, может, был разговор о наследстве, об украшениях Кто кроме неё мог опустить коробку в подвал?

– Не было разговора на эту тему. У бабули в последние полгода были проблемы с памятью, и она записывала в блокнот, который я ей и купила, что сделать, что спросить или сказать. Он у неё лежал на кухне в столе.

– Листай. Это должно быть ни одно предложение, а минимум десяток, часть короткого текста можешь пропустить.

– Мариша, я кажется, нашла. Прочти сама.

«Вынуть картошку из погреба и рассказать Лапушке о фамильных реликвиях дворянского рода. Теперь это не опасно. Дед мой, Аристарх Ольховский, в день венчания моего отца и мамы, сделал ей царский подарок. Так говорил мой отец. А кольца моей бабушки Натальи Львовны Селезнёвой в девичестве. Браслеты отец привёз из Германии вместе с картинами. Картины он подарил сыну, а браслеты хотел подарить внучкам. Я не могла позволить, чтобы Андрей вывез то, что напоминало мне о семье. Теперь это всё принадлежит Дашеньке, моему ангелу. Дай ей Бог встречу с Варенькой», – закончила читать Марина. – Мария Кузьминична, как и ты, у нас дворянских кровей.

– Это было написано за десять дней до смерти. Что мне с этим делать?

– Оставь себе что-нибудь на память, а остальное сдай, как антиквариат. У меня есть один знакомый пройдоха, но хороший знаток таких вещей.

– Мне нравится браслет без камней. Он скромнее остальных сокровищ.

– А мне больше нравится с рубинами, если это они.

– Забирай его в память о бабушке.

– Ты его цену представляешь?

– А здесь цена роли не играет. Это память, а она деньгами не измеряется. Ты для бабушки была второй внучкой.

– Забирай это добро с собой, а завтра жди моего звонка. Да, монеты все не бери с собой и захвати блокнот.

Клад оказался настоящим. Через три дня Даше предложили за украшения приличные деньги, а монету она продала только одну. Обменяв полученные рубли на доллары в банке и взяв справку об их покупке, они сидели в кафе.

– Считай, что в твоей жизни наступила белая полоса.

– Да, кто бы сказал, что я в один день стану миллионершей, я бы не поверила. Не смути меня запах гниющего картофеля, я бы туда и не сунулась. Закажу бабушкам одинаковые памятники и летом поставим.

– Даш, тебе как работается с Сашкой?

– Нормально. Мы видимся редко и только на пятиминутках или в операционной. Он сейчас замещает заведующего отделением. При разговоре смотрит сквозь меня или не замечает. Мариша, мне не в чем обвинить его. Я сама от него отказалась и ни один раз. Особой потери я не чувствую. Виделись мы не так часто, и как-то я не успела привыкнуть, да и времени уже прошло достаточно.

– Будет и на твоей улице праздник.

Даша воспользовалась своим тайником в кладовой, разложив между досками валюту и монеты в целлофановых пакетах. Она

подружилась с соседкой, купившей квартиру Сергея. Екатерина Котова работала помощником нотариуса. Ей было тридцать пять лет, а сын учился в нахимовском училище Питера. Продолжала дружить с семьёй Марины, которая теперь жила в другом районе. Отношения с Грачёвыми не сложились после выхода из изолятора. В клинике дела шли на удивление хорошо. Николай Иванович Каневский, ни разу не пожалел, что взял на работу Ольховскую Дарью, которая действительно была врачом от Бога, не боялась рисковать и всегда одерживала «победу». Её одинаково любили и пациенты, и коллеги. В апреле четырнадцатого года главный врач пригласил её к себе в кабинет.

– Дарья Андреевна, я не юноша и буду говорить открытым текстом. Мне пятьдесят четыре, тебе тридцать один и ты мне симпатична со всех сторон: ты прекрасный человек, хороший врач и очаровательная женщина. Я знаю, что ты мечтаешь попасть в Монреаль. Я устрою тебе туда поездку на конференцию, а ты удовлетворишь мой интерес. Разовый эпизод тебя ни к чему не обязывает. Я рад бы сделать тебя своей любовницей, но не могу этого сделать из-за сына, да и ты на это не пойдёшь. А вот такого рода сделку ты можешь принять. Понимаю, что говорю абсурдные вещи, но я предпочитаю называть всё своими именами. Подумаешь?

– Нет.