Алиса Ковалевская - Твоя по принуждению

Он в последний раз смерил меня взглядом. Я было рванулась к нему и тут же взвыла от пронзившей тело боли. Видела, как он уходит, но всё, что могла: тщетно умолять его.

– Пожалуйста, – слетело с губ в последний раз, когда звук его шагов стих. – Пожалуйста…

Охранник толкнул меня к выходу. Я покачнулась. Перед глазами всё плыло из-за пелены слёз. В холле было пусто и тихо.

– Куда вы её повезли? – попыталась повернуться к главному из псов мужа. – Олег!

Только на миг мне показалось, что во взгляде его мелькнуло нечто напоминающее сочувствие. Он протащил меня по этажу, а когда мы вышли на улицу, грубо толкнул к дожидающимся полицейским:

– Можете забирать, – с совершенным равнодушием.

Один из них схватил меня, и в тот момент, когда на запястьях моих сомкнулись наручники, я снова услышала плач дочери:

– Я хочу к маме! Мамочка!!!

– В машину, – мужчина в форме надавил мне на голову, заставляя сесть в салон.

– Там моя дочь! – всматривалась в его лицо в надежде. – Там…

– В машину, – повторил он и швырнул меня на сиденье.

Глядя на закрывшуюся дверь камеры, я натянула рукава кофты на кисти и вздохнула. Только что мент увёл сидевшую вместе со мной девушку. Мирослава… Чем-то мы с ней были похожи. Такой же мотылёк, как и я. Такие, как мы, ничего не способны противопоставить тем, кто считает себя хозяином жизни.

Встав, я подошла к решётке и взялась за прутья.

– Эй! – позвала, и голос мой прокатился по пустому коридору ментовской норы. – Я имею право на телефонный звонок! Дайте мне позвонить!

Губы задрожали, глаза наполнились слезами, и я прижалась лбом к прутьям.

– Дайте мне позвонить, – почти беззвучно.

Плечи тряслись, немые рыдания рвались из груди. Кому мне было звонить?! Ни друзей, ни родственников… Дима позаботился о том, чтобы у меня никого не осталось. Он вытеснил из моей жизни всех. Вначале я перестала общаться со старыми друзьями, потом с двоюродной сестрой и мамой. Если бы мне дали позвонить, звонить всё равно было бы некому.

– Я имею право… – слёзы текли по щекам.

Я думала о том, как страшно сейчас Алисе, и это раздирало душу.

Как я сразу не поняла, что за человек Дмитрий?! Только когда мы поженились, я начала различать за маской обходительности деспотичного беспринципного ублюдка. Но было уже слишком поздно.

Вернувшись к койке, я тяжело опустилась на неё. Снова натянула рукава на пальцы и невидящим взглядом уставилась на дверь. Прошло уже три дня с тех пор, как меня посадили сюда. Минуты перетекали в часы, но ничего не происходило. Только отчаяние накатывало всё сильнее и как сейчас прорывалось наружу беспомощными слезами. Когда в камере со мной была Мирослава, бороться с этим хоть как-то выходило, теперь нет.

Мой брак давно перестал походить на сказку. Мелкие придирки бывшего мужа, которые я терпела поначалу, постепенно становились всё невыносимее. Но я терпела. Терпела его недовольство, его приказы, его измены. Потому что знала – попробую уйти, он заберёт у меня дочь. Только в какой-то момент всё стало бесполезно. Два месяца назад Дмитрий, ничего не объясняя, положил передо мной на стол документы на развод и сказал, что у меня есть десять минут, чтобы собрать вещи. Свои вещи, потому что прав на Алису я больше не имею.

– Послушайте, – когда послышались шаги, я опять встала. Увидела тень в конце коридора. – Кто у вас главный? Я…

Тень исчезла, а я глухо, обречённо засмеялась. Господи! Что я кому хочу доказать?! Кому что объяснить? Что мой бывший муж – проклятая сволочь? Что он выставил меня из дома и лишил родительских прав? Что я была для него игрушкой, а теперь эта игрушка ему наскучила? Что?! Да плевать всем на это! И на меня плевать и на мою девочку! Тем, у кого есть деньги и власть, закон не нужен.

Только я подумала прилечь и попробовать ненадолго забыться сном, у решётки появился молодой оперативник.

– К вам пришёл адвокат, – огорошил он меня, отпирая дверь.

– Что? – я нахмурилась. – У меня нет адвоката.

Ничего на это не ответив, он приказал мне выйти.

– Мне назначили адвоката? – спросила, когда он повёл меня по коридору. До сих пор камеру я покидала только один раз – когда к соседке пришёл посетитель. Но тогда на все мои вопросы в ответ звучала тишина.

– Может быть, – бросил мент.

– Разве вы не знаете? – я вспылила. Три дня в полном неведении давали о себе знать.

– Не знаю, – он подвёл меня к кабинету. – Или ты, девочка, считаешь, что должен?