Вероника Касс - Проверка на отцовство

– Глеб, простите, но мне срочно нужно с вами поговорить, – выпалила, не давая себе шанса передумать, – наедине, пожалуйста.

Мужчина пожал плечами и, указав мне ладонью в сторону, пошел следом за мной.

– Я беременна, – шепотом произнесла, опасаясь, что ещё пара секунд – и моя решимость окончательно растает.

– Поздравляю. А я при чём? – нахмурился мужчина и серьезно на меня посмотрел.

– Вы… Ты же знаешь… Есть вариант, что тогда… – Я облизала губы и отвела взгляд. У меня не хватило сил произнести это вслух. – Я решила, что ты должен знать. Безопасный тест на определение отцовства очень дорогой, и мне он без надобности. Но если ты все же решишь, то уже можно, – посмотрела на мужчину и, сглотнув, закончила свою речь, окончательно теряя внутренние силы от перенапряжения: – Срок позволяет. Извини, что отвлекла, – кивнула в сторону блондинки и поспешила к лифтам, лишь бы быстрее скрыться от тяжелых взглядов Глеба и его спутницы.

Оказавшись в кабине, я поняла, как по-глупому все это вышло. Его слова: “А я при чем?” – эхом звенели в моей голове. Господи, а вдруг он и правда меня не узнал? А я несла какую-то ахинею, не сумев связать и пары слов. Надо было заранее заготовить речь. Только вот я была уверена, что хоть заучи я ее до того состояния, что слова отлетали бы от зубов, я бы все равно их забыла, встретившись с внимательным взглядом Глеба.

Он был совсем другим. И его взгляд, и сам мужчина.

Домой добралась в каком-то полубессознательном состоянии, как механическая кукла. Все видела, все понимала, но ощущение реальности происходящего отсутствовало напрочь.

– Ну как? – с волнением спросила Карина, держа на руках Маришу. Я, не разуваясь, прошла в комнату и упала в кресло.

– Даже слов подобрать не могу, Карин, чтобы описать…

– Все было настолько плохо?

– Мне кажется, он меня не узнал, – выдохнула и зажмурилась, лишь бы забыть слова, которые словно на репите крутились в моей голове раз за разом.

– Ну, оно и неудивительно, – усмехнулась Карина и беззлобно меня поддела: – Ты бы хоть накрасилась.

– Не преувеличивай, Кариш.

– Ладно-ладно. Все, давай успокаивайся и иди мой руки. Вот морковочка вся извелась, к маме на ручки хочет.

Я приоткрыла глаза и усмехнулась: доча внимательно за мной наблюдала и словно подбадривала своим взглядом. Я разулась, подняла босоножки и пошла в коридор, по пути чмокнув свою девочку в сладкую щечку.

– Лесь, а что ты ему в итоге сказала? Номер оставила или что?

Обувь выпала из рук, а я рассмеялась, словно ненормальная. Казалось бы, ну куда еще хуже? Но моя глупость превзошла все возможные границы.

– Ка-кариш, – сквозь смех я попробовала объясниться, – а я… Я ничего ему не сказала.

Позже, когда глупый смех прошел, я проводила подругу, покормила и искупала Маришу, уложила ее спать и легла рядом с ней. Мне не хотелось подниматься с дивана, вставать и идти вышивать, делать что-либо.

Мне хотелось закрыть глаза и просто расплакаться оттого, что все мои усилия насмарку. Груз неопределенности и понимание, что я все же должна поставить Глеба в известность, давили на меня. И я так надеялась, что хоть одной проблемой станет меньше. Но нет же. Только зря переволновалась.

Положила ладони на свой маленький животик и расслабилась. Вот таким странным образом и сбываются детские мечты. Когда мы жили вдвоем с бабушкой, я мечтала о большой семье, смотрела на подругу и ее сестру и все время как мантру повторяла, что у моих детей тоже будут братья и сестры. Доповторялась.

Так и уснула – в домашней одежде, неукрытая и с ладонями на животе, а Мариша впервые за долгое время проспала до пяти утра, словно специально давая мне отдохнуть. Она быстро насытилась и заснула опять, а я нехотя поднялась с заправленного дивана, разгладила покрывало и поплелась в ванную.

К приходу Карины я вышила брошь цветочком, она была несложной, а потому я справилась с ней достаточно быстро.

– Сегодня у нас пшеничная кашка, – дала указание подруге, обуваясь, – где лежит, ты знаешь.

Выпрямилась и поцеловала ее в щеку. Выбежала из подъезда, надевая солнцезащитные очки, и словно в невидимую стену врезалась.

Если знакомую машину можно было принять за всего лишь похожую, то уж мужчину, стоящего рядом с ней, невозможно было спутать с кем-либо другим.

Сегодня он выглядел значительно проще, на нем не было вчерашнего костюма. Потертые светлые джинсы и в тон им голубая футболка; загорелые мускулистые руки были сложены на груди, а взгляд спрятан за солнцезащитными очками с коричневыми стеклами, удивительным образом сочетающимися с цветом волос мужчины, которые на солнце отливали медью.