Злата Романова - Навязанная жена

Некоторое время назад

– Зарина, ты почему не погладила одежду Максуда? – слышится за спиной голос свекрови, и я непроизвольно вздрагиваю от знакомых гневных ноток в ее тоне.

– Я не знала. Мне никто не сказал, тетя, – пытаюсь оправдаться, но ей не нужны оправдания.

Свекрови только дай повод посокрушаться о том, какая я ленивая разгильдяйка.

– Одежда лежала в корзине, значит, нужно было погладить! Когда ты уже начнешь нормально исполнять свои обязанности? Не невестка – а горе в семье!

Она уходит, а я продолжаю месить тесто, представляя, что это не кусок теста в моих руках, а ее вечно недовольная рожа.

Ненавижу ее! Ее и всю их семейку! Уже второй год я живу в этом доме, исполняя роль бесплатной обслуги. Как только их сын женился на мне, они сразу же уволили помощницу по дому, сказав, что раз появилась невестка в доме, то она больше не нужна.

Глупые традиции и жестокие люди! Вот какое счастье мне привалило после замужества.

Закончив с приготовлением ужина, поднимаюсь на третий этаж, где у нас прачечная, и следующие два часа глажу выстиранную одежду из корзины с чистым бельем. Когда очередь доходит до рубашки Максуда – дяди моего мужа, по комнате разносится терпкий аромат его дорогущего парфюма, который не выветривается даже после стирки. Его я тоже ненавижу, как и его обладателя.

Каждый раз, когда Максуд приближается сзади, подкрадывается, как призрак, я чувствую его присутствие из-за этого чертового запаха! Сердце начинает бешено колотиться от чувства тревоги, хотя он ничего и не делает. Никогда даже пальцем меня не касался, но зато как смотрит! И этих взглядов, изучающих и наглых, достаточно, чтобы я инстинктивно начала опасаться его.

Слава Богу, он уедет через пару недель! Максуд постоянно проживает в Москве. Домой он приехал впервые со дня нашей с Васимом свадьбы.

Вообще-то, они с Васимом погодки, выросли вместе, как братья, а не как дядя и племянник, но свекор приказал мне обращаться к нему, как к дяде – к старшему в семье. Мне и в страшном сне не могло присниться, что этот «дядя» может вести себя со мной таким неподобающим образом.

Когда с глажкой покончено, необходимо отнести всю одежду, развешанную по вешалкам, в комнаты хозяев. Свекровь находится у себя в спальне, так что я без труда передаю ей ее и свекра одежду. С сестрой Васима, Алимой тоже проблем не возникает. Я стучу в дверь ее спальни и услышав, как она разрешает войти, захожу внутрь. Маленькая соплячка даже не потрудилась встать с кровати, на которой развалилась с ноутбуком. Лишь махает рукой на шкаф, увидев меня с вешалками.

– Повесь сама, Зарин, и закрой за собой дверь, когда будешь выходить.

Мне хочется сказать, что она не имеет права так говорить со мной. Я жена ее старшего брата и она обязана меня уважать. Вот только не в ту семью я попала и давно уже поняла, что моя доля быть их отдушиной – девочкой для битья, ведь я дочь семьи, которую они ненавидели и истребляли годами.

– Ты не могла бы отнести одежду дяди? – проглотив гордость, ласково прошу Алиму, не очень-то надеясь на ее помощь.

– Ты же видишь, что я занята, – раздраженно бурчит она. – Сама отнеси.

Зная, что настаивать бесполезно, выхожу из ее спальни, и как обреченная на казнь, направляюсь к комнатам в дальнем конце коридора. Максуд обитает в правом крыле большого трехэтажного дома, который я терпеть не могу, ведь мне приходится трудиться всю неделю, чтобы убрать его полностью, а потом начинать сначала. Не жизнь, а бесконечная каторга.

Добравшись до его двери, стучу и не дождавшись ответа, повторяю громче. Видимо, мне повезло и он куда-то вышел. По вечерам Максуд часто уходит веселиться с друзьями.

Испытывая облегчение от отсрочки встречи с ним, я решительно толкаю дверь и убедившись, что комната пуста, направляюсь к шкафу, быстро вешая одежду. Однако, стоит мне закончить и обернуться, чтобы направиться к выходу, как сердце ухает куда-то в живот, а глаза округляются от шока и неверия.

Он здесь, в комнате! И стоит практически голый, замотанный в одно полотенце, на пороге ванной, разглядывая меня с веселым выражением на лице.

«Боже мой!»

Мне хочется выколоть себе глаза, чтобы развидеть эту картину. Отвернувшись, бегу в коридор со всех ног под его насмешливый смешок и запираюсь в ближайшей ванной, чувствуя, как бешено колотится сердце в груди.

«Чертов эксбиционист! Бесстыжий придурок!»

Обзываю его, как могу, выпуская пар, а перед глазами так и стоит картинка мускулистого полуобнаженного тела мужчины, с порослью темных волос.